«В погоне за провокаторами»

В 80-х, 90-х и 900-х годах русское революционное движение росло, оформлялось и дифференцировалось. На место революционной мелкой буржуазии якобинского типа и на место мелкобуржуазных народников, революционеров по недоразумению, выходили могучие колонны пролетариата, а вслед за ними и вместе с ними ширилось революционное движение в городе и деревне. Бурцев резко отвернулся от пролетариата и социал-демократии. В революционном движении эпигонов народничества он увидел, как он сам говорит, много такого, «что многих заставило и тогда сразу встать к ним в оппозиционное отношение».

Ближе всего сердцу Бурцева по своей программе были либералы. Борьба за свободу слова, борьба за конституцию роднила Бурцева с либералами. От либеральных течений его отделял лишь темперамент взбунтовавшегося мелкого буржуа. Не связанный ничем с процессом производства, не связанный ни с одним классом, ни с одной группой, и в то же время связанный своей идеологией с оппозиционной буржуазией, Бурцев вполне естественно мог вносить в эту идеологию такие струи, которые не вкладывали туда всеми корнями связанные с жизнью земцы, аграрии, представители промышленного капитализма. В либеральном прогрессивном лагере, рассказывает Бурцев, «я видел много здорового, но в этом лагере я не нашел ни широты перспектив, ни энергии, ни жертвенности, ни желания рисковать». Родственный по идеологии либеральный лагерь оказался чуждым по тактическим приемам борьбы.

Социал-демократия формировала на бой пролетарские колонны и все силы свои полагала в массовом ударе пролетарских батальонов. Социал-демократы видели разрешение революционных задач в массовом движении класса. Дворянско-феодальные и буржуазные группировки переживали быстрый процесс партийности и кристаллизации, формируя свои организации кто раньше, кто позже, ставя целью своей борьбы разрешение проблемы власти. Ни там, ни здесь Бурцев не находил себе места. В тот момент, когда вопрос существования дворянско-феодального строя решался классовыми армиями, стоящий меж классов, отражающий лишь гибнувшие прослойки, Бурцев стал ярым провозвестником террора.