«Обезьяны и солидарность»

Маарья Кангро

ОБЕЗЬЯНЫ И СОЛИДАРНОСТЬ

СТИПЕНДИАТКА

Это случилось в ночь со вторника на среду, собственно говоря, уже ранним утром среды. Около трех часов 28 апреля 2004 года, за несколько дней до вступления Эстонии в Европейский Союз, я чуть было не убила человека. С мягким похрустыванием тело скатилось вниз по лестнице Lungotevere Raffaele Sanzio прямо к реке, неприглядное безостановочное движение сопровождалось глухими шлепками туфель и сумки с большой пряжкой, непостижимым образом удержавшейся на сгибе руки. Меж стен, обрамляющих берега Тибра, цвели маргаритки. Темно-лиловое небо пламенело. Пострадавшей женщине было около 50–60, ее звали Клизия. По ее собственному утверждению, она была свободной журналисткой. Клизия скатилась во имя тонкого и деликатного, искрящего и трудноуловимого эстонского вопроса, который в тот вечер сверкнул над кварталом Трастевере, как занесенный топор.

27 апреля в Cinema Nuovo Olimpia на улице Via in Lucina проходил кинофестиваль стран Балтии. Меня пригласил туда Марио, молодой музыкант-холерик, который благодаря всеядной памяти и безграничному фонетическому таланту оказался способен запомнить все — красивые, скабрезные и абсурдные — эстонские фразы, которым я его обучала. Очаровательный малыш Марио, Моцарт Тома Хулца, кутенок с длинными ресницами и абсолютным слухом. Мне было чрезвычайно приятно, что он меня вызвал.

Вечер 27 апреля был красивым и светлым, от чрезмерных возлияний и непрерывной беготни по Villa Ada моя ангина при каждом глотке отдавала в уши, боль искрила синхронно с яркими лучами, просвечивающимися между palazzo. Я была стипендиатом Министерства иностранных дел Италии в римском университете La Sapienza, что вовсе не свидетельствовало о моих личных заслугах, поскольку с этой же стипендией по всей Италии разослали уйму эстонских девушек. Если рядом не оказывалось ни Марио, ни Луки, чтобы переливать в них брожение своей души, — fermento действительно очень хорошее слово, Эудженио Монтале накатывает, даже если ты им не любуешься, — итак, если для моего внутреннего брожения, вызванного теплым климатом, могучими пиниями и архитектурными красотами, не находилось более соблазнительных каналов и если я просто так не разъезжала по городу на маленьких вздрагивающих электроавтобусах, я посещала университет.