«Пат»

ВОЙЧЕХ ЭНГЕЛЬКИНГ

Первое воспоминание, которое имеется у Ника про его отца, поначалу медлительное, а потом ускоренное, словно бы кто-то притормаживал, а потом проматывал кассету на видеомагнитофоне. Он помнит, что тем вечером зимы 1908 года в кафе "Под Колокольней" в Варшаве было тепло, и тучи табачного дыма то исчезали, то появлялись, когда врывались в круг света от масляного светильника, стоявшего на узком столике. Кроме светильника на столике находилась шахматная доска. Отец сидел по правой ее стороне, играя за белых. На нем был пиджак, а под ним сорочку, которая в ритме тяжелого дыхания прилегала к его телу. Над воротником сорочки: шея и лицо тридцатипятилетнего Хаима Равахола, очень костистое, узкие губы и желобок, соединявший их с носом, глаза: глаза отца тем вечером вращались, словно два маленьких глобуса, изображавших континент с огромным внутренним морем. Ник, которого тогда звали Николаем Хаимовичем Равахолом, сидел у ножек стола и видел, как попеременно показываются нижняя и верхняя часть глазного яблока, в то время, как все стоящие за отцом пялились на столик. Тогда он еще не уел играть в шахматы, но был горд тем, что эти люди ожидают хода его отца; тогда он первый и единственный раз пришел с ним в кафе и старался вести себя так, словно его здесь и не было.

Это мама уговорила отца, чтобы тот взял его в это место, куда ходил каждый вечер. Отец согласился – неохотно – и когда сказал: "Хорошо", Ник прекрасно это помнит, он почувствовал себя таким счастливым, как никогда в жизни. Еще он помнит, насколько почувствовал себя разочарованным, когда уже сидел у ножек стола. Ему было уже восемь лет, и он ожидал от "Колокольни" чего-то необычного, настоящего дворца: а попал в кафе напротив церкви бернардинцев на Краковском Предместье, где в сильно натопленной комнате папиросный дым был настолько застоявшимся, что у мальчика от него слезились глаза. Курил противник отца, на котором не было костюма, но доходящий до самого пола белый долгополый сюртук - лапсердак, а голову венчала не копна каштановых волос, а ермолка. Отец поднял руку.

А затем, словно пораженный электрическим зарядом, схватил и передвинул коня.