«Черный кандидат»

Перефразируя бессмертного Бигги Смолза – эта книга посвящается всем моим ниггерам, которые продолжают борьбу, в литературе и в жизни: Ниггеру Джиму, Кигегу, Дилси, Кандиду, Дяде Тому, Тикейку, Дэну «Спуку» Фримену, Стаголи; Элу и Рональду, Джерри, Чарли и Билли, Т. Морроу, DCP, Д. У., Лоусону и Тои Расселу.

Спасибо Шеле, Пэм, Джордану, Юргену, Анне, Шерон, маме, бабушке и Эйнке.

Особые благодарности Шону Уильямсу и Юри Кочияма за их терпение и поддержку.

© Аракелов А., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательствво «Э», 2018

Когда Уинстон Фошей, придя в себя, обнаружил, что лежит на деревянном полу наркопритона в Бруклине, инстинкт заставил его не открывать глаза, а, наоборот, крепче сжать веки…

Обычный человек, отходя ото сна, моргает. Уинстон же встал с закрытыми глазами и выставил перед собой руки в поисках зеркала – он знал, что оно стоит где-то между кожаным диваном и галогенным светильником. Как мальчик, играющий в «прицепи ослу хвост», он нащупал большую, в человеческий рост, раму, осторожно коснулся стекла кончиками пальцев и медленно открыл глаза. Подозрения об ишачьем облике полностью подтвердились.

Из зеркала на него таращится осел с изможденным, дочерна закопченным лицом и сердцем туземца с берегов Конго. На подбородке курчавится редкая бороденка. Лоб насуплен глубокими морщинами. Веки полуприкрыты, поджатые толстые губы не намекают ни на улыбку, ни на оскал. Человек с таким лицом с равной вероятностью может спросить, который час, или потребовать кошелек. Лицо у отражения настолько непроницаемое, полное фирменной крутизны Восточного Гарлема, что Уинстон и сам не может угадать, о чем думает. Но сейчас все иначе. Сейчас все его мысли так же очевидны, как растрескавшийся двойник в зеркале. Он потрогал пулевую пробоину, превратившую его нос в белый прыщ стеклянного крошева, и подумал: «Ниггеры есть ниггеры».

Несколько секунд назад Уинстон находился в отрубе, как белый боксер-тяжеловес, и, как и боксер, был потерян для своей расы, поэтому Уинстон не торопился поверить в здоровье, которым светилось его отражение. Он похлопал себя по бокам, словно искал в карманах зажигалку. Ни единого попадания. Ударил себя кулаком в грудь: