«Жизнь и искушение отца Мюзика»

Алан Ислер

Жизнь и искушение отца Мюзика

Посвящается Адаму и Этен Гатен

Конец света

Внезапный, как Вассеро незабвенный,

Чьи руки подобно оружью разят,

Меж пальцами ног вспыхнул свет нетленный:

Юный Ральф, светский Львенок, желаньем объят,

Покусывал шейку мадам Сосман,

Не смея кашлянуть, сердце стучало

В ритме вальса, как барабан…

И вдруг покрывалом вновь тьма упала:

Там, наверху, небеса отменили,

Лишь тысячи мертвенно-бледных лиц

Да глаз ошалевших во мраке плыли,

И звезд не стало, мир рухнул ниц,

Крылами тьмы накрыло его,

И больше нет ничего, ничего.^[1]

Арчибальд Маклиш^[2]

Часть первая

История должна быть приправлена крупицей соли. Соль улучшает вкус… Не повредит и немного перца.

Баал Шем из Ладлоу

«Застольная беседа» 1768

ПОТЯГИВАЯ КАЛЬВАДОС в баре на улице де Маланжен и просматривая оставленную кем-то английскую газету, я с удивлением обнаружил, что вчера, оказывается, умер. Будто я ехал по поместью Бил в своей машине, скромном «моррис-миноре» почтенного возраста, и врезался в знаменитый Стюартов дуб — названный так потому, что его посадили в память о незадачливом Якове II