«Сердце и камень»

Ю. Мушкетик

Сердце и камень

Сердце и камень (Роман Голубой долины)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Паровоз прокричал отрывисто, глухо, словно был недоволен, что пришлось останавливаться на этой крохотной станции ради одного пассажира.

Пассажир, проводив долгим взглядом красные огоньки последнего вагона, прислонился к столбу с фонарем, цедившим в туман жиденький свет. Справа над земляным перроном, посыпанным шлаком, мигали еще два фонаря. Под одним из них, тем, что поближе, какой-то человек собирал пакеты и укладывал в мешок.

«Почтальон», — подумал приезжий. Человек выпрямился, закинул за плечи мешок и зашуршал по шлаку. Это был сухонький старичок с куцей бородкой и седыми, почти сливающимися с туманом усами.

— Дедушка, вы не из Новой Гребли?

Старик остановился и прищуренными глазами быстро оглядел прибывшего.

«Видно, не здешний. Костюм городской, шляпа, пальто на руке...»

— Из Новой Гребли.

— Так, может, и меня подбросите? Я, сколько там...

— Да нисколько. Вон мой драндулет безрессорный. — И старичок засеменил к калитке.

— Дедушка, — голос у приезжего густой и в нем — нотки смущения, — а вы не будете так добры... один чемодан к телеге.

Старик оглянулся, удивленно повел плечами.

— А я думал, ты еще и мою поклажу при такой комплекции... — Но тут же заметил у ног приехавшего две толстые, блестящие палки. — Да ты ж того... Сразу бы так...

Почтальон засуетился, поставил свой мешок и схватил оба чемодана.

Приезжий взял палки в левую руку, а правой легко закинул за спину почтовый мешок. Пальто перекинул через плечо.

— Поставь, я сам. А я и не заметил, — бормотал старик. — Да говорю тебе, оставь. Еще упадешь, ноги посбиваешь протезами.

Но мужчина мешка не бросил. Он шагал, заметно покачиваясь, с силой опираясь на палки. И только положив на телегу мешок, сказал:

— А у меня не протезы. Свои ноги.

— А чего ж ты так?

— Мертвые они до колен. Нервы поражены...

Старику захотелось расспросить, где тот так покалечил ноги, но не решился. Он почувствовал, что приезжий не из разговорчивых. А тем более про увечья, кому же приятно рассказывать?