«Несовершеннолетняя»

Ирина Александровна Велембовская

Несовершеннолетняя

Повесть

Зорька хорошо запомнил тот день. Это было двенадцатого апреля 1942-го. В школу он уже больше не пошел, потому что его взяли конюхом на колхозный конный двор.

— Твоему шалопуту тринадцатый год, — сказал Зорькиной матери председатель колхоза Лазуткин. — После войны уж академию-то закончит.

Зорькина мать слабо и ласково улыбалась. В деревне ее давно считали за дурочку, но жалели. Раза два в зиму председатель давал лошадь, и Зорька возил мать в район, в больницу, к «нервопатологу». Он сам слышал, как за белой дверкой старушка врач из бывших фельдшериц, знавшая всех больных наизусть, спрашивала у матери:

— Чего опять болит-то у тебя? Что тревожит?

— Господи, Нонна Петровна!.. Да все как есть болит, все тревожит.

— Что прошлый раз прописала, принимаешь? А то ведь небось…

— Дитем своим клянуся!

А Зорька знал, что мать лекарств боится. Охает, зовет смерть, а сама только и смотрит, как бы чем-нибудь не отравиться, не принять чего-нибудь вредного.

— Эх, ты, чудушка! — укоризненно сказал Зорька, найдя у матери под постелью целый узелок порошков. — Да кто тебя травить станет, кому ты нужна?!

Сколько Зорька помнил, мать то хворала, то недомогала, то в приступе оживления целыми днями пропадала по соседям: плакала над чужими письмами с фронта и гадала на зеркале. А дома есть было нечего, поэтому председатель и решил взять Зорьку на конный двор, хотя Зорька был ростом мал и силы в нем были детские. Он только-только доставал лошадям шапкой под морду, а чтобы надеть хомут, залезал на поильную колоду. Короткие, слабые его пальцы с трудом ухватывали толстый ольховый держак от вил, которыми скидывали навоз.