«Час мужества»

Михайловский Николай Григорьевич

Час мужества

_Очерки

Таллинская страда

«Анта... Адели... Ута...»

— Вас вызывает Таллин! — сообщила телефонистка междугородной станции.

Меня охватило волнение. С этим городом связано слишком многое в моей жизни. Война! И даже более ранние времена, начиная с 1940 года, когда первый раз приехал в Эстонию в качестве корреспондента «Правды».

Таллин! При одном упоминании о нем перед глазами всегда возникает образ древнего города с высокими крепостными стенами Вышгорода, башнями Длинный Герман и Толстая Маргарита, памятником русским морякам с броненосца «Русалка» — фигурой ангела с крестом в руке, обращенным к морю...

Я видел Таллин в праздничном наряде — ликующие толпы людей в дни провозглашения Советской власти, видел его в клубах черного дыма, в языках пламени, когда на улицах, перегороженных баррикадами, кипел бой.

Тогда, 27 августа, после двух месяцев упорных сражений в Эстонии, мы вынуждены были уходить морем, прорываться через минные поля, отражать удары вражеских пикировщиков, подводных лодок, торпедных катеров.

Я оказался на пароходе «Вирония». Поначалу в его роскошном салоне и каютах размещался штаб флота, а в последние часы он перешел на крейсер «Киров», и наш небольшой пароход заполнили люди, остававшиеся в Таллине до последнего дня: работники разведки, бойцы и командиры из отрядов прикрытия и наш брат — военные журналисты.

Буксир выводит «Виронию» из гавани, и мы занимаем место в строю уходящих кораблей. В небе на большой высоте плывут немецкие бомбардировщики. Вооружение у нас небогатое — зенитные пулеметы. И все же налет первой девятки удалось отбить. Со всех сторон взметывались султаны воды. Не успели порадоваться, снова налет. Теперь самолеты шли со стороны солнца и один за другим отвесно бросались в пике, причем явно целили в нашу «Виронию», полагая, что она по-прежнему штабной корабль. Вторая атака тоже отбита.