«Испанские братья. Часть 3»

Дебора Алкок

Испанские братья

Глава XXXIII. Пройти!

Как счастлив тот,

Кто, наконец, страдание своё

В душе пред Богом осознал,

И молча, в тишине

Находит мир в Нём и покой,

И бури не страшны…

Я смерти больше не страшусь,

Христос воскрес для нас,

Своею смертью Он нас спас,

Проклятия ничьи не усугубят мук моих –

Он умер за меня!

Когда сквозь частую решётку окна в камеру пробились первые лучи утреннего солнца, Карлос опять лежал на своей камышовой циновке. Разве наступило утро всего лишь следующего дня? Разве не десять, не двадцать лет прошло со вчерашнего вечера? Без мучительного напряжения мыслей и памяти он не смог бы ответить на этот вопрос. Последняя ночь была подобна ужасающей пропасти, которая пролегла между его прошлым и настоящим. Тот миг, когда он вступил в освещённое адским пламенем факелов подземелье, показался ему острой чертой, разделявшей его жизнь на две половины, и последняя половина казалась ему более долгой, чем прожитая ранее.

Годы страданий не смогли бы оставить на юном лице более печального отпечатка, казалось, следы молодости были стёрты с него навсегда. Лоб и губы были смертельно бледны, на впалых щеках тёмными пятнами горел лихорадочный румянец, большие синие глаза блестели неестественным блеском.

Бесшумно вошла женщина, исполнявшая в мрачной тюрьме служение доброго ангела. Карлос не заметил, как она вошла. Он был слишком слаб, чтобы спросить её о чём- либо или удивиться её приходу. Вероятно, она всё-таки пришла с разрешения Беневидио, потому что не оказать человеку в таком состоянии совершенно никакой помощи, наверное, даже ему показалось бы бесчеловечным.

Мария Гонсалес уже слишком часто видела людей в таком состоянии, в каком сейчас был Карлос, чтобы быть потрясённой тем, что она увидела. Молча, с сердцем полным сострадания, она оказала ему те немногие услуги, что были в её силах ему оказать. Она попыталась дать истерзанному телу как можно более удобное положение, перевязала раны и всё снова подносила к его пересохшим от жара губам кружку с холодной водой. Он прошептал несколько слов благодарности и, когда она собиралась уходить, он не отрывал от неё лихорадочно-пристального взгляда.

— Я могу ещё что-нибудь для Вас сделать, сеньор? — спросила она.