«Весна»

Она пришла от дальних родников, позолотила звенья колодезной цепи, склонилась над бадьей и, омыв ясное свое чело, с силой подбросила бадью вверх.

Нетерпеливо постучалась в дверь мельнички — разбудила Михо-мельника. Поднялся Михо. Наскоро накинул на себя обсыпанную мучной пылью одежонку, раскурил свою глиняную трубку и пошел вниз, к запруде, потонувшей в зарослях бурьяна.

Пробралась сквозь лозняк и вбежала в деревню. Рано-ранешенько, еще до того, как орехчанки потянулись с коромыслами к Большой чешме. Разнеслось по улицам свежее, теплое ее дыхание. Громко хлопнув калиткой, ворвалась в просторный, ровный двор деда Димо Хайдука. Черный пес, лежавший под навесом, вскочил, погнался за нею, щелкнул зубами. Вскрикнув, перескочила она через плетень на гумно, пробежала в сад и, нагнувшись, обронила по-ребячьи чистые слезы на синие гиацинты и красные иглики. Сливы осыпали русые ее кудри нежной пыльцой.

Походила по гумну — чтоб следы отпечатались. Поцеловала веточки деревьев — и когда рассмеялась сквозь слезы, раскрылись зеленые почки. Взобралась на крышу сеновала, ухватилась за ветку шелковицы и стала раскачиваться — вверх, вниз, вверх, вниз. Затрещала ветка, обломилась, и она упала на крышу. Ударилась, белую ножку подвернула, смахнула черепицу с крыши. Попадала черепица на землю и разбилась на мелкие кусочки.

Потом повернула озорница к домам. Осторожно раздвинула ветви вишен, заслонявших окошки маленькой горенки, и сверкнули на солнце оконные стекла. Затаив дыханье, оглянулась лукаво вокруг и постучалась три раза.

— Илия! Илия! Что не встаешь, соня ты этакий!

А Илия спит себе крепким сном младенца, и чудится ему, что над его головою хлопают-бьются два огромных голубиных крыла.

— Вставай!

Илия цепляется руками за голубиное перышко и поднимается в воздух. Вот он уже летит над землей. Глянул — далеко внизу осталась деревня, и тонюсенькой шелковой нитью вьется речка. Колесом завертелось под ним родное Орехово и потонуло в голубом зареве. Вдруг оторвалось перышко, и он полетел вниз. Вот он уже падает камнем — сейчас убьется! Но чьи-то сильные руки подхватывают его, и он снова летит, снова взмывает к небесам. Вон уже и божье село видать. Петухи поют, лают собаки. А сердце колотится, вот-вот выпрыгнет из груди.

Кто там стучится в окошко? Кличет его. Шепчет чуть слышно:

— Пора, Илия, пора! Солнышко встало… Просыпайся, мой мальчик!