«Солнечное знамя»

Константин К. Костин

Солнечное знамя

Старая дверь, обитая потертым дерматином, мягко захлопнулась, отсекая звуки и запахи подъезда.

Девушка с короткими рыжими волосами устало прижалась к закрытой двери. Сняла и бросила на полочку под зеркалом огромные очки. Не попала.

Даже отпуск совершенно не радовал Алиону.

Да-да, Алиону, именно такое имя придумал ей добрый папочка, от которого в наследство достались дурацкое имя, огненно-рыжие волосы, конопушки на носу и одна-единственная фотография. Оригинал-папа был приверженцем идеалов хиппи, поэтому любовью заниматься был согласен, а выращивать плоды любви — нет. И вот уже двадцать лет ей приходится при каждой встрече с новым человеком объяснять, что она — Алиона. Алиона Сергеевна. Нет, не Алена. Нет, и сокращенно тоже не Алена. Нет, Аленой ее нельзя называть (это уточнение появилось совсем недавно, после знаменитой песни «Алена даст»)…

Самой большой мечтой Алионы в детстве было получить паспорт, в котором будет стоять простое, совершенно ничем не примечательное имя. Света, к примеру. Или Лена. К сожалению, она имела глупость сообщить о своих планах маме и та строго-настрого запретила менять его. Для нее это, видите ли, напоминание о прошедшей любви. Можно подумать, ей мало дочери, как напоминания…

С мамой Алиона не спорила никогда. Та выросла в семье военного, поэтому отношения с дочерью строила по принципу «Командир сказал — подчиненный сделал». И никаких возражений. Доброго дедушку, привившего мамуле это золотое правило, Алиона не видела никогда. Тот погиб еще в начале восьмидесятых в Афганистане, что только укрепило девушку в мысли, что быть военным — просто глупо. Идти куда-то, где тебя, скорее всего, убьют, причем ты даже не узнаешь — за что и кому это было нужно. Алиона горячо благодарила судьбу, что ей повезло не родиться мальчиком. Во-первых, ей пришлось бы носить какое-нибудь совершенно невообразимое имя, вроде Галадриэля (и папу не остановило бы то, что имя — женское), во-вторых, мама, и к гадалке не ходи, запихнула бы ее в армию, при одной мысли о которой у Алионы бегали по спине мурашки.

Она поежилась, отклеилась от двери, сняла пуховик, сбросила туфли — кто только придумал это лакированное уродство?! — уронила сумочку, и двинулась в душ, на ходу сбрасывая прямо на пол извращение офисного дресс-кода.