«Здравствуй, мама!»

Амелия Борн

Здравствуй, мама!

Часть 1. Игорь

Я всей душой ненавидел свадьбы.

Громкие обещания, счастливые рожи, а по итогу достаточно и пары лет, чтобы возненавидеть того, кому обещал любовь до гроба и прочие глупости под действием торжественного момента.

— Поздравляю, — сказал Васнецову, своему старому приятелю, имевшему несчастье сегодня жениться. Да еще и во второй раз в жизни! Самоубийца, не иначе.

Вручил тщательно подобранный подарок, изображая радостный оскал с таким усердием, что аж челюсть заболела. Хотя, по моему скромному и, тем не менее, весьма авторитетному мнению, этому бедолаге больше бы пригодились в качестве презента мыло и веревка. Но пока Ромыч выглядел безобразно счастливым и от такого зрелища у меня аж во рту закислило.

— Папа, когда домой? — заканючили рядом два маленьких монстра, по совместительству — мои дети.

— Поедим и пойдем, — ответил им. — Зря, что ли, пришли? — добавил резонно.

Сейчас действительно страсть как хотелось что-нибудь принять, чтобы задушить этот мерзкий привкус во рту. Схватив с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского, осушил его залпом. Слабовато, конечно, но пока сойдет.

Выискивая взглядом, чем бы мне еще угоститься, я заметил в толпе одну весьма примечательную фигуру. Поморщился, вспомнив нашу первую и единственную встречу. Эта Ким Кардашьян местного разлива тогда облила мои Лабутены кефиром под предлогом того, что кошки хотят жрать. Естественно, такого я снести не мог. Шел на встречу с твердым намерением ее взять (на должность няни!), а в итоге едва креститься не начал от счастья, когда покидал ее общество. Причем ранее тяги к религии у себя никогда не замечал.

Уловив мое внимание к своей персоне, эта царица Тамара (историки, что ли, ее родители? Так обозвать ребенка должен быть весомый повод!) прищурилась и, презрительно фыркнув, отвернулась. Я прищурился в ответ и… поймал себя на том, что по лицу расползается коварная усмешка. План созрел в голове мгновенно. Отсалютовав новым бокалом удаляющейся спине (или, скорее, иной, самой выдающейся части тела) этой женщины, я решительно кивнул сам себе.

Она будет моей. Сегодня же.

Потому что еще больше, чем свадьбы, я ненавидел своих надоедливых родственников.