Во сне обрел я сад цветов и ветра
Где ветви пышные над травами дрожат,
И там стояла Госпожа
В одеждах цвета солнечного лета.
Прекрасная, как яркая луна,
Заставила меня пылать она
И гаснуть, будто пламя под дождем.
Глаза закрыты — скорбь таится в них,
Печальны губы, словно розовый цветник
Прошедших дней, которых не вернем.
Она держала цитру в форме сердца
Из золотых волос чьи струны сплетены
Лютниста, в годы старины
Пленявшего сердца искусством дерзким.
Вот как семь струн именовались:
Была начальной жалость,
Второю — доброта,
Затем довольство, горе, сон и грех
И нежная любовь, что тверже всех,
Греху и злу чета.
Стояли трое рядом с ней, одеты
В парчу и злато с головы до ног;
И первый нацепил венок
Пшеничный, пряча тления приметы:
Кривился рот, лицо заплыло жиром,
А на одежде были дыры
И пятна ржи и пыли,
Скрывал глаза истлевший капюшон:
Собою представлял картину он
Порока — так все знаки говорили.
Вторым был Стыд, с пустым, унылым ликом,
Зелено-серым, будто лист, попавший в пламя;
Со слабыми, дрожащими ногами
Он вечно падает в смущении великом.
В его душе — обид и мук скопленье
И пульса каждое биенье
Рождает боли крик.
Последний — Страх, со Смертью узы вяжет,
Он друг Стыду, и лишь тот слово скажет,
Страх отзовется вмиг.
Чудесно это все — моя душа сказала.
Комментарии к книге «Стихотворения из первого сборника», Алджернон Чарлз Суинберн
Всего 0 комментариев