«Еще раз о литературной шутке (собрание эпиграфов)»

Еще раз о литературной шутке[1] (собрание эпиграфов)

When in Rome do like a Roman.

Вот с тобою первый мой роман.

Даль свободного романа.

Иосиф вдруг спросил:

— Как, Соня, по-итальянски Рим?

— Roma? Хорошо, кругло, как будто купол.

Иосиф подошел к окну и <…> стал твердить «Roma, Roma», пока звуки не утратили для него значения.

Веселость едкая литературной шутки[2].

Георгий Левинтон

1. К названию книги Tristia

Как известно, Мандельштаму принадлежало только название стихотворения «Tristia» («Я изучил науку расставанья»), название всей книги принадлежит Кузмину как члену редколлегии издательства «Petropolis». Такого рода «распространение» названия одного стихотворения или рассказа на целую книгу представляет собой распространенную модель озаглавливания сборников, но в стихотворении это название (чья семантика отражается в лексике стихотворения: «В простоволосых жалобах ночных», «Когда подняв дорожной скорби груз[5], / Глядели вдаль заплаканные очи, / И женский плач <…>») имело вполне конкретную функцию — отождествление «говорящего», первого лица или «лирического героя» с Овидием. В качестве названия книги[6] оно тоже, разумеется, отсылало к Овидию, но при этом буквально повторяло название книги же, тогда как в первом случае выступало в качестве «сборной цитаты», в соответствии с тем, как само стихотворение описывает и ночь накануне изгнания[7], и одновременно какие-то другие ночи, «когда любовник в тишине путается в нежных именах…», для которых Овидий выступал в качестве прецедента.

Запись Мандельштама на экземпляре «Tristia» (видимо, собственном): «Книжка составлена без меня против моей воли безграмотными людьми из кучи понадерганных листков»[8] — вообще говоря, кажется несколько преувеличенной. Едва ли он всерьез считал Кузмина и даже Я. Н. Блоха, героя «Поэмы об издательстве»[9], «безграмотными людьми» (что же касается понадерганных листков — не связана ли эта формулировка с оглавлением «Кипарисового ларца»?). Не менее существенно и то, что он сохранил название книги в составе сборника «Стихотворения». Таким образом, его реакция, возможно, вовсе не обязательно означает, что он считал название неподходящим: она вполне могла быть вызвана какими-то неявными коннотациями этого названия.