«Мертвый еврей»

Ганс Эверс

Мертвый еврей

Когда пробило двенадцать часов, актер продекламировал:

– И вот настал тот день, в который мы…

Но тот, кому он сказал это, прервал его:

– Оставьте, пожалуйста. Этот день для меня в высшей степени неприятен.

– Ах, вы начинаете впадать в сентиментальность. Плохо дело! – рассмеялся актер.

Но его собеседник возразил:

– Вовсе нет. Но у меня с этим днем связаны воспоминания…

– …Столь страшные, что цепенеет кровь?.. Как и все ваши воспоминания! Так облегчите же себя. Сложите с себя на нас тяжкий груз ваших воспоминаний.

Мне очень не хотелось бы. Все это до такой степени грубо и дико…

– Ах, какие нежности! С какого это времени вы стали заботиться о наших нервах? В то время, когда мы все ходим по шелковистым коврам, ваши ноги тонут в запекшейся крови. Вы – помесь жестокости и безобидности.

– Я не жесток.

– Это дело вкуса.

– В таком случае я предпочту молчать.

Актер протянул ему через стол свой портсигар.

– Рассказывайте, рассказывайте. Иной размывает очень невредно напомнить, что кровь и доныне еще струится в этом прекраснейшем из миров. А кроме того, совершенно неверно, что вы не хотите рассказывать. Вы хотите рассказывать, и мы будем слушать. Итак, мы слушаем!

Блондин открыл портсигар.

– Английская дрянь! – проворчал он. – Все дрянь, что идет из этой проклятой страны.? Он закурил свою папиросу.

И затем начал:

– Это было уже давно. Я был тогда еще совсем зеленым фуксом, семнадцати лет от роду. Я был так же невинен, как кенгуренок в сумке у его матери, но изображал циничного прожигателя жизни. Должно быть, это выходило забав– но… Однажды ночью в дверь ко мне сильно постучали.