«Мертвое море»

ПРОЛОГ:

ДЬЯВОЛ ИЗ ГЛУБИН.

Уже три дня.

Три дня он дрейфовал в зловонной клетке тумана.

Стайлз был совершенно один в маленькой корабельной шлюпке — уже не человек, а что-то бледное, молчаливое и ждущее, нечто маленькое и экзистенциальное, боящееся взглянуть в туман, боящееся слушать, потому что, если прислушаться, можно было услышать звуки, жуткие, зловещие звуки, которые…

Но Стайлз не слушал. «Я совершенно один, а в тумане ничего нет», — он должен был помнить об этом.

Итог кораблекрушения и его ссылки в мертворожденные воды — ни пищи, ни воды, ни надежды. Лишь молчаливое, неподвижное море, туман, горло, распухшее и красное от криков о помощи, и осознание того, что она не придет.

Стайлз был одинок так, как если бы заблудился на Марсе или провалился в черную бездну за пределами Вселенной. А еще он был напуган. Лежал в шлюпке, стараясь уловить шум парусов, весел или звон судового колокола, но ничего не слышал.

Ничего, кроме тумана.

Ведь если нечего слушать, кроме бумажного шелеста собственного сердца или скрежета воздуха в легких, начинаешь слушать туман, как Стайлз, и вскоре понимаешь, что на самом деле это поток живой органики: можно услышать бегущую по его венам кровь, гудение нервных окончаний и далекий, порывистый звук дыхания.

Кругом только серый туман, пахнущий гниющими водорослями и выброшенными на берег мертвыми существами, что колышется и обволакивает, как заплесневелый, влажный саван, состоящий из гнилостного газа, слизистой взвеси и чьего-то незримого присутствия. Густой, жадный, гнетущий и удушающий.

В первый день Стайлз был поражен его очертаниями и плотностью. На второй возненавидел его полноту, целостность и то, как щупальца тумана скользили над шлюпкой и искали его. На третий день Стайлз начал бояться тумана, услышав доносившиеся из него звуки: голоса морских кошмаров, которым тот служил обиталищем, тварей, что ждали, когда Стайлз упадет за борт, чудовищ с желтыми глазами, щупальцами и острыми, как ножи, зубами, — злобных порождений глубин.