«Ева смотрит в окно»

Итта Элиман

Ева смотрит в окно

Ева открывает окна в четыре утра и смотрит в поля. Старая усадьба стоит одиноко. Возле нее лишь два тополя, вокруг — заброшенные земли. На горизонте тают в облаках березовые рощи. Утром на полях туманно. Туман заползает в ложбины и старые окопы. Там спит, покуда не явится солнце.

Но полдень не скоро. Ева смотрит в окно, дышит соленым туманом и слушает тишину. Птицы еще спят, а тишина поет. Тихо, ласково, неторопливо. В песне нет пауз, она течет, как туман, и — как туман — едва реальна.

Ева делает глоток горячего чая. Вода в колодце соленая, и чай соленый. Полям нравятся соленый туман и холодные травы. Ева знает, что стоит только туману растаять, как над окопом появятся танцующие огни. Огни заботливо трогают травы, взмывают ввысь и вновь льнут к земле. Огней много, они, словно большие светлячки, горят ровно и тускло. Накинув плащ и сунув ноги в резиновые сапоги, Ева выходит из дома лишь до ворот. Дальше — страшно.

В девять по кухне бродит сонный Павел. Варит кофе, гремит чашками, намазывает на сухарь масло. Ева сидит у окна и смотрит. Согретые солнцем поля уснули. Мир — две широкие полосы. Сверху — ультрамарин, внизу — изумрудно— зеленый. Эти яркие полосы пестрят золотым. Золотые бабочки, золотые цветы, золотые осы, золотые блики солнца повсюду.

— Молочница не приходила? — заглядывая в кофе, спрашивает Павел. Он знает ответ, просто хочет поговорить.

— Никто не приходил.

— Должно быть, для нее слишком далеко сюда тащиться. И поближе дачников хватает.

Ева покорно кивает и берет сухарь с маслом. Павел ходит с чашкой по кухне, то снимая, то надевая очки. Он не в себе, ему неудобно и нерадостно.

— Этот отпуск… Может, черт с ней, с платой? Уедем в город?

— Нет. Я не могу. Поезжай сам.

— Но тебе же здесь не нравится!

— Я учусь.

— Чему? Ты даже книг не взяла.

— Я учусь ничего не делать, Павел. Чтобы жить по-настоящему. Просто.

Павел улыбается, вытирает рукавом крошки со стола и разваливается в кресле.

— Могла бы хоть рисовать, — замечает он.