«Все выше, за шпили Адмиралтейства»

Итта Элиман

Все выше, за шпили Адмиралтейства

Пройдет много лет, когда, любуясь широкой автострадой летящих в четыре этажа машин, повзрослевшие дети спросят Леша о том, как все случилось, но Леш сможет вспомнить только те два дня, в которые Великий город укладывал по чемоданам свою жизнь. Вспомнит все — от старых чужих запахов и слов до собственных смешанных чувств и мыслей.

Была зима, и вечер упал на пол рано, огляделся и, поедая пыльные углы, полез наверх. За ним, остерегаясь одного лишь красного абажура, тащилась тьма….

Леш вытянул из-под старого пледа ноги в некогда белых, шерстяных носках и с удовольствием пошевелил пальцами. Рывком встал, скрипнули и подчинились половицы, стукнула коридорная дверь, впустила пахнущий табаком холод.

Кран плюнул желтой слизью и, отчаянно гудя, выдал на протянутые ладони порцию ледяной воды. Вода пахла железом.

Потом через длиннющий коридор — лабиринт Тутанхамона, на ощупь, под привычную песнь половиц, к выключателю.

Лампочка выхватила из темноты нижнюю часть тесного туалета с бесконечно высоким потолком и угрюмыми синими стенами, подернутыми вздувшимися пузырями краски, серыми узорами плесени и ошметками безвестных плакатов. На забрызганном полу — синтетическая циновка. Леш поковырял свои дырочки в штукатурке, стараясь придать им правильные округлые формы, но штукатурка подвела, треснула и серой скорлупой спикировала на коричневый плинтус. Леш плеснул из ведра, за стенкой лязгнули канаты лифта. Починили, что ли?

Вымыть руки не сложилось, кран упрямился и пыхтел. В чайнике вода оставалась, он подергался от перебоев электричества, но закипел. Кухня — двухсекторная кишка, в том секторе, что с окном, жили в прошлом веке врач с дочерью и щеглом. Теперь сюда вмонтировали мусороотвод и холодильную доставку, своей выступающей частью прикрывающей вид на Николу, чудом втиснутую в просвет между домами.

Леш сполоснул чашку из чайника, и, сунув в нее ложку, какая попалась, потащил кипяток в свое логово с красным абажуром, старыми фотографиями и двумя картами Ни с Кем Не Объединенной Австралии на стене.

Поперек коридора, чьей-то дизайнерской рукой благословленный, стоял старый-престарый шкаф, теперь бы стоил кучу денег, если б у кого они были. Впрочем, шкаф все равно был чужой.