«Замыкание»

Цокольный этаж https://t.me/groundfloor (тут есть книги)

Эти торопливые шаги на грани панического бега. Не важно, изящные туфли или лакированные штиблеты, гуччи или прада - беспокойство звучит одинаково.

В такт заполошного сердцебиения, беспокойство переносят в кожаных портфелях и сшитым в роскошные гроссбухи, в записках на листке или тщательно проговаривая наизусть запомненный текст.

Они смотрят наверх, бегут по лестницам к небу – вся эта высокородная шваль с длинными династиями и древними гербами, за которой не осталось сил и влияния решить проблемы самим.

Где-то на этом пути им придется забыть про гонор. Исчезнет и сотрется на этих ступенях заносчивость и высокомерие. Истает в бесконечных тупиках и развилках нетерпеливость, забудутся громкие титулы и поколения благородных предков.

И тогда, скромными и покорными просителями, они придут к нему. Как в банк – желая взять власть, счастье и удачу взаймы.

Никакой пошлости, вроде золота или денег. Он этим не торгует.

Смерть врага? Решение судебного спора? Богатого жениха княжеских кровей? Ну же - придумайте страсть поинтереснее, замысел помасштабней! Распахните душу, полную обид и амбиций, дайте волю эмоциям! Здесь вас возьмут за руку и проведут к мечте.

Только не забудьте, что все имеет свою цену. Не деньгами и золотом, разумеется. И даже не обещаниями преференций и лояльности – ну что за наивность, когда их уже держат за глотку и не отпустят никогда?

Впрочем, они сами настаивают на «всем, что угодно!», когда стоят перед ним – надеясь, что это просто речевой оборот. С замершими, словно камень, лицами, они ведь просто декларируют серьезность своих намерений, рассчитывая на благородство и честь уважаемого господина. Что может попросить убеленный сединами честный семьянин и крайне влиятельный в империи человек?

О, никто не оставался равнодушным – и лица просителей белели от ужаса и краснели от гнева. Он забавлялся, придумывая им плату, пытаясь найти ту грань, когда проситель не стерпит и развернется, с грохотом захлопнув за собой дверь – и всякий раз принимал согласие.

Кусая губы и тщательно забывая про честь и совесть, все эти отчаявшиеся и взвинченные, жаждущие мести или красивой жизни, справедливости для себя или не справедливости для врагов, покорно вставали на колени и целовали гербовой перстень на его руке.