«Выбор»

Нож просвистел в воздухе и вонзился в самый центр висевшей на дереве доски-мишени.

От беседки, построенной вчера её рабом Рудием на заднем дворе особняка, где сидела сейчас Вика, до этой мишени было меньше десяти шагов, так что гордиться подобным броском попаданка и не думала

— Гнеш, Нюра, заканчиваем тренировку, — Вика поднялась со скамейки и сама направилась в дом.

Гнеш, Викин двенадцатилетний брат, и Нюра, её четырнадцатилетняя рабыня, тяжело отдуваясь кинулись собирать сюрикены и метательные ножи с мишеней, развешанных на деревьях фруктового сада.

Тяжёлое дыхание детей было вызвано вовсе не их слабостью — без преувеличения уже можно было утверждать, что каждый из них теперь в состоянии легко расправиться с тремя-четырьмя взрослыми крепкими мужиками, что с оружием, что без — а повышенными нагрузками, которые Вика для них организовала, поручив на огромной скорости совершать рывки на короткие дистанции, с одновременным поражением целей метательным оружием.

— Нелла, а сегодня нам уже можно будет выходить в город? — спросил братик.

Да, какое-то время Вика, вырванная из своего родного мира и попавшая в тело Неллы, шестнадцатилетней шлюшки средневекового мира, чьё сознание угасло не выдержав пыток и надругательств, устроенных несчастной высокородными подонками, какое-то время не воспринимала Гнеша родственником.

От Неллы ей достались только скудные знания и мрачные воспоминания, не несущие при этом никакой эмоциональной окраски.

Но видимо и в самом деле, «мы в ответственности за тех, кого приручили» — Вика не могла до конца разобраться в своих чувствах, а психотерапевтов в этом мире не было — но по-факту она стала воспринимать парня уже как своего, а не только Неллиного брата. Так же, как и своих рабов Рудия, его жену Желу и дочь Нюру членами своей семьи.

— Нет, — Вика остановилась на крыльце особняка, — Одним нельзя. Но со мной можно. Как примете душ, сходим к дядюшке Ту.

За прошедшие с момента дворцового переворота пять дней ситуация во Вьеже не успокоилась.

В Южном, Припортовом, Восточном районах до сих пор улицы контролировались бандами мародёров, и появляться там даже днём означало нарваться на крупные неприятности, иногда и вовсе не совместимые с жизнью.