«Носитель Z-32»

Владислав Жеребьёв

Носитель. Z-32

— Толик, мать твою, ну надо бросать жрать медицинский спирт без нормальной закуси. — Сказано это было Вахитовым в пустоту комнаты. Он открыл глаза, и нахмурился. Привычная картинка мира совершенно не вязалась с тем, что он увидел. Запущение, отклеившиеся обои, сырость и облупленная краска на потолке. Под боком что-то хрустнуло, Анатолий перевернулся на бок и уставился на выбитую дверь, которую кто-то сначала с толком вынес, а потом аккуратно прислонил назад. Вырванные с «мясом» петли, торчавшие внутрь комнаты, были ярким тому подтверждением.

Усевшись на матраце, полковник огляделся, и новая порция разочарования отрезвила не хуже холодного душа. Он совершенно не помнил, где оказался. Последнее его воспоминание было сродни дурному сну. Люди в белых халатах носились по лаборатории, ларингофон разрывался криками. Везде и всюду гремели только два слова — эвакуация и радиоактивная опасность, и что-то еще, что-то такое, что похуже радиации может быть. Анатолий помнил, что он отдал распоряжение на закрытие бункера, подождав ровно столько, сколько указанно в инструкции, после чего массивная стальная дверь запечатала лабораторию, и включились системы жизнеобеспечения. Волноваться по поводу харча и чистой воды было совершенно незачем. Бункер был подготовлен для высших чинов руководства компании, и потому расположиться получилось со всеми удобствами.

Вахитов какое-то время поглядывал на мониторы, куда транслировалась картинка внешнего мира, и был неприятно поражен тем, как стремительно меняется тот менялся, и как, раньше культурные и приличные люди, быстро скатываются до уровня дикарей. Вахитов был одинок, а вот оставшийся с ним лаборант Колизин, имел семью, и он же первый попытался разгерметизировать выход и убраться прочь. Разумеется, полковник этого ему не позволил. Через пару месяцев затворничества, лаборант сошел с ума и вскрыл себе вены куском стекла. Вскрыл правильно, вдоль, четырьмя длинными глубокими разрезами. Когда Анатолий нашел его в комнате отдыха, то Колизин уже успел окоченеть, а ковер под ним почернел от крови.