«Дыши, не бойся»

Свежий ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал,

Потому что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал!

«Баллада о любви» В.Высоцкий

Сам по себе Эверест — всего лишь высокая гора. Она не вызывает человека на дуэль, не разжигает тщеславие, не проверяет на прочность и не избавляет от комплексов. Это всё люди придумали.

Впервые Быстров увидел Мику Хаста в магазине туристического снаряжения в Катманду. Долговязый, волосы дыбом, и вздёрнутый нос, которым он забавно шевелил, разглядывая ценники. Он выбирал футболку с яками, заставив торговца вывалить на прилавок груду пёстрого барахла. Быстров с гидом Пашей Стрельниковым пришёл подкупить снаряжения, но краем глаза поглядывал на торгующегося финна. Он тогда не знал ни имени Мики, ни национальности. Просто подумал, что парень из альпинистов — и не ошибся.

Позже наткнулся на Мику в Базовом лагере, который шерпы обустроили на леднике Кхумбу у южного склона Эвереста. Сначала увидел стадо яков, бредущее по пологим холмам Микиной груди, потом узнал курносое лицо. Протянул руку:

— Привет! Я видел, как ты покупал эту футболку в Катманду. Меня зовут Федя Быстров, я из русской команды. Можно Тед.

— Мика Хаст, в составе американской экспедиции. Я финн, — Мика ответил улыбкой и крепким рукопожатием.

У него оказались тёплые карие глаза, которые здорово украшали заурядную внешность. Подбородок зарос рыжеватой щетиной, а скулы покрылись свежим загаром. На высоте 5400 загар прилипает мгновенно, окрашивая кожу в грубый коричневый цвет. Через пятьдесят дней все европейские лица приобретут уникальный гималайский оттенок.

Ясным утром жители Базового лагеря собрались на религиозную церемонию пуджи. Явились сотни две человек: восходители, туристы, шерпы. Апрельское солнце припекало, но с горы тянуло ледяной стылостью. Пожилой лама в оранжевом, стоя на коленях и звеня медным колокольчиком, попросил у Будды благословения. Под напевное чтение мантр он высыпал в ритуальный костёр подношения богам: местные кушанья, названий которых Быстров не знал.

— Фу, чем так воняет? — спросил желчный Данила Дунаевский. Ему везде воняло.