«Ловец акул»

Беляева Дария

Ловец Акул

Ганди подметил, что зло зависит от добра в том смысле, что те, кто собрался вместе для совершения злодеяний, должны быть преданы друг другу и верить в свое дело.

(Тимоти Снайдер)

Вопль первый: Дурик

Смотрел я такой на спичку и думал: а огонек-то какой будет? Представилось четко, как вспыхнет, хотя я знал — не увижу ни черта. Головка у спички еще не горела, а перед глазами у меня уже был, возник такой язычок мелкий, оранжевый, а потом красный, как кровь.

Но это я еще не зажег спичку, это я еще думал: поживу на свете минутку.

Чего это я тогда медлил? А не медлил бы, ничего б и не случилось, ни хорошего, ни плохого. Я глянул в окно, но мне оттуда как будто нихуя было не видно, заволокло все молочной пленкой такой, ни деревьев, ни дорожек, а какой-то только туман.

Ну, мне так все и представлялось про мою жизнь. Я поэтому и откинуться-то хотел, по этой самой причине.

Дышать, я думал, стало тяжело, хотя вроде бы это чушь все про то, что от газа тяжело дышать. Как от газа умирают? Я не знал. По-тихому, вроде. Вон баба, соседка бывшая соседки нынешней, или кто там, она голову в духовку заснула, но это ж надо умереть раком, в этом какая-то обида есть на мир.

Ну а я думал: умру с огоньком. И когда я об этом думал, меня на такое ха-ха пробивало вообще. То есть, надо понимать: я прям с огоньком этим и умру, как только он загорится.

Хотел я, чтоб рвануло-то? Да не без этого. Ну вот, если так подумать, мне восемнадцать лет было, да? И понимал я: молодым умру, и ничего от меня не останется, и никто не вспомнит, какой там Вася Юдин жил на этой Земле, и когда. Тем более, так-то если, есть же в мире Василий Юдин и поприличнее, это наверняка. Вот он лекарство там изобретет от рака и всякого такого, будет гордый сын человеческий, а я кто? Да я никто, я стану кусочком земли, про который все тоже забудут, и пройдет тысяча лет, и сто тысяч лет, и тут инопланетяне уже ссать будут на могиле моей, а где же эта моя мелкая, крошечная даже, жизнь? Что она принесла?