«Мод Сильвер. Книги 1-33»

Патриция Вентворт

Серая маска

Роман воплощает в себе практически все требования предъявляемые к детективным произведениям Золотого Века! Главный герой, Чарлз Морей, изображен истым англичанином, бесстрашно готовым преследовать превосходящие силы противника (причем будучи абсолютно уверенным в победе), но стоит ему понять, что в деле замешан знакомый ему человек, он мгновенно становится сдержанным. Прегрешения знакомых обсуждаются только с другими, столь же надежными знакомыми, но — упаси Господь! — только не с полицией. Так что полиция на страницах романа вообще не появляется.

Легкость восприятия у англичан всегда сочеталась с приверженностью традициям, и проявлялось это не только в том, что клерки цитируют Шекспира (что, кстати, не делают представители аристократии). Здесь мы находим эпистолярные вставки, характерные для литературы предыдущих веков, пародию (чуть ли не на Диккенса) в теме обманутой наследницы, а главное — сильное влияние весьма популярного в те годы Вудхауса. Главный негодяй имеет весьма известную в английской литературе фамилию — поскольку с ней связаны положительные ассоциации, возможно, это предполагалось как одно из дополнительных средств маскировки для сведущего читателя. Как и в «Тайном противнике», с которым, кстати, «Серая маска» перекликается практически в каждой главе, любовь оказывается сильнее очарования, распространяемого красотой и богатством. Несколько раз подчеркивается, насколько Марго красивее Маргарет. Другой роман Агаты Кристи, всплывающий в памяти, — это «Лощина», где почти такими же средствами изображается незавидная судьба образованной и родовитой девушки, вынужденной в поте лица зарабатывать себе на хлеб.

Своеобразие романа заключается в концовке, демонстрирующей некоторые следы гуманности у преступника. Вероятно, именно благодаря его «человеческим слабостям» ему уготовлена более предпочтительная, опять же с точки зрения англичан, кончина, а не официальный арест с последующим судом и оглаской. Стремление к happy end особенно сильно ощущается там, где, казалось бы, обстоятельства преступления наиболее зловещи.