«Чеховианец»

Аркадий Аверченко

Чеховианец

Память Антона Павловича Чехова для всех нас священна.

Поэтому, с благоговейным чувством в годовщину его кончины возлагаем на дорогую могилу венок.

Увы — венок терновый.

Впрочем, Антон Чехов слишком русский писатель, чтобы мог надеяться на пошлейший лавровый венок.

Русским писателями терновые венки более сродни. Итак:

I

— Г. редактор! Вас спрашивают.

— Кто?

— Говорит: Чеховьянец. Должно, из армян.

— Да что ему нужно? Чем занимается?

— Я спрашивал. Говорит: Чеховьянец.

— Странное занятие. Пригласите его;

Вошедший господин вынул из кармана коробочку: открыл ее и последовательно разложил передо мной измятую, довольно грязную салфетку, две обгорелых спички, кусочек сахару и велосипедный билет за № 14121, выданный двинскому мещанину Терентию Иванову.

— Вот.

— Что это?

— Не купите ли?

Я внимательно осмотрел разложенные богатства.

— Видите ли что… Я предпочитаю покупать спички неиспользованными, оптом, так… не менее целой коробки сразу. Сахар я приобретаю по знакомству, необгрызенный и, кроме того, стремлюсь, чтобы он был без желтых пятен. Покупка тоже оптовая: два-три фунта… Билет этот более полезен велосипедисту Терентию Иванову, чем мне — не велосипедисту и не Терентию Иванову. И, наконец, салфетка носит на себе очень заметный светлый знак из букв и орнамента: «Золотой Якорь». Ну, какой же я, посудите сами, Золотой Якорь?!

— Ничего вы не понимаете, — сурово оборвал меня посетитель. — Я чеховианец.

— Ага… Ну, что, как у вас на Кавказе… все спокойно?

— На кой дьявол нам с вами Кавказ?! Я там никогда и не был!

— Простите, но ваша фамилия…

— Это моя профессия!? Посудите сами: раз есть пушкинианцы — почему не быть чеховианцам?

— Допустим. Ну? Что вам нужно?