«Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II»

Борис Штерн

Эфиоп, или Последний из КГБ (окончание)

КНИГА ВТОРАЯ. ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КГБ

Клянусь прахом моего дорогого Рабле и еще более дорогого Сервантеса.

Л. Стерн

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. БОМБА ДЛЯ МУССОЛИНИ

Читатель, который дорог мне, знает те чувства недоверия и отпора, которые вызываются видимой преднамеренностью автора. Хочу написать роман ни о чем, о хаосе жизни, как она есть, без «сюжета», без всякой «художественности» и «литературности».

Л. Толстой

ГЛАВА 1. Аудиенция у ngouse-negouse

Поэзия, прости господи, должна быть глуповата.

Между нгусе-негусом и Гамилькаром произошел глубоко-умный диалог.

— Где ты был, Гамилькар? — грозно спросил нгусе-негус тоном еврейского бога Элохима, устроившего провокационный допрос Каину: мол, «где брат твой, Авель?» — хотя прекрасно знал ответ. Зачем же спрашивать, если знаешь?

Гамилькар промолчал.

— Нашел ли ты страну Эльдорадо? Молчание.

— Человек, не знающий, куда он идет, должен, по крайней мере, знать, откуда он пришел, — сказал нгусе-негус.

— Неизведанные страны тревожат мое сердце, а знакомые окрестности причиняют беспокойство ногам, — наконец ответил Гамилькар.

— Рад слышать твой голос. Сердце и ноги — плохие советчики, — заметил нгусе-негус — Мы больше доверяем собственной заднице. А нашу задницу волнует удобный сортир и мягкое кресло. Волка кормят ноги, философа кормит жопа.

(Напоминаем, что офирские Pohouyam'bi никогда не говорят «я», они говорят о себе во втором лице — «мы», «наш», даже о своей задней части: «наша»; но регент Фитаурари еще не обладал высшим титулом, и это «мы» было бы верным признаком мании величия или даже узурпации власти, если бы не все снижающая ироническая «жопа».)