«Тюрьма имени свободы»

Феликс Кривин

ТЮРЬМА ИМЕНИ СВОБОДЫ

Граждане большой дороги или В борьбе за худшую жизнь…

Не нами сказано

Нации, так же, как индивиды, могут жить двояко: либо воруя, либо производя.

Кто имеет меньше, чем желает, должен знать, что он имеет больше, чем заслуживает.

Требуется больше мужества, нежели принято думать, чтобы назвать себя своим настоящим именем.

Если бы Бог внимал молитвам людей, то скоро все люди погибли бы, постоянно желая зла друг другу.

Люди не могли бы жить в обществе, если бы не водили друг друга за нос.

Смазку получает то колесо, которое скрипит громче всех.

Когда дорога вся в цветах, то уже не спрашивают, куда она ведет.

Диктатура преисподней

Иван Грозный шел из преисподней на небеса. Ему казалось, что где-то здесь должна быть дорога, минуя жизнь, потому что через жизнь попасть на небеса у него не получилось. Главная его ошибка состояла в том, что он был живой человек, а пока человек живой, он подвержен человеческим слабостям. А чем больше слабостей, тем больше хочется из них сделать силу.

Например, такая слабость, как страх. У него было много страха, и, чтоб сделать из него смелость, приходилось прибегать к самым решительным действиям. Но из этих действий снова рождался страх, и снова приходилось делать что-то решительное. Он старался так запугать свой народ, чтоб на фоне его страха собственный страх выглядел смелостью, но это только увеличивало его страх. Вот она, человеческая слабость!

Или такая слабость, как любовь. Сколько у него было жен, и к каждой он питал какую-то слабость. Из-за слабости к Василисе он убил ее мужа — не мог же он при живом муже жениться на женщине! Потом из слабости к Василисе он убил ее любовника. А саму Василису не убил, такая получилась неувязка. Если б он хоть ее не похоронил! А то похоронить похоронил, а убить упустил из виду.

— Товарищ Грозный!

Иван Васильевич не поверил своим ушам: за четыреста лет преисподней его никто не окликал, а все, наоборот, сторонились.

— Товарищ Сталин, — представился незнакомец. — Я вас знаю, вы мой любимый исторический деятель. Я видел вас на картине товарища Репина, вы там убиваете своего сына.