«Первые шаги (сборник рассказов)»

Доржийн Гарма

Первые шаги

В Монголии принято, что отец дарит коня сыну, чтобы он стал достойным мужчиной. Монгольские мальчики с пяти-шести лет учатся ездить верхом. В детстве у меня тоже был конь. В начале своего творческого пути я написал сценарий «Если бы я имел коня». Когда картина была еще в работе, я навестил своих родителей. Отец сказал мне:

— Сын мой, я решил сдать коней в аратское объединение, ведь ты работаешь в городе.

— Конечно, мне некогда ими заниматься, — ответил я.

В 1960 году картина вышла на экраны, о фильме появилось много отзывов в прессе. И так уж получилось, что я опять оказался дома.

Отец сказал мне:

— Сынок, я решил не отдавать твоего коня…

— Почему? — удивился я.

— Я подумал, что ты обидишься, ведь ты написал сценарий о том, какое это счастье — иметь коня.

Отец был мудрым человеком. Он оставил мне не только коня, в наследство от него я получил народную мудрость. Именно здесь я вижу истоки своего творчества.

Второго коня подарили мне советские багшнары[1] из Литературного института имени Горького. Крылатый конь творчества доставил меня в чудесную страну, где я открывал тайны волшебных книг классиков русской и мировой литературы.

И вот теперь я как скромный ученик преподношу свою книгу рассказов вам — моим советским читателям и учителям-писателям, которые помогли мне овладеть писательским ремеслом.

Итак, как говорят в Монголии, прошу в мой дом, добро пожаловать.

Тень войны

(перевод Н. Очирова)

Стояла одна из прозрачных августовских ночей 1953 года. Истомившаяся за день, нагретая земля, казалось, теперь блаженствовала, наслаждаясь ласковым ветерком, поглаживающим ее травянистый покров. Из глубинных просторов неба мигали тусклые летние звезды, то вдруг отчетливо обозначаясь, то исчезая, как давнее воспоминание.

По ту сторону горного перевала дзинькал колокольчик, привязанный к шее жеребенка. Его звонкий в ночной тишине, нежный звук навевал какое-то странное чувство, напоминающее туманную осеннюю ночь, возникающее между явью и сном. Сон у Дагдана вдруг пропал, голова стала ясной, как лист чистой бумаги, который только что приготовили, чтобы писать.