«Хата-хаос, или Скучная история маленькой свободы»

Наталья Налимова

Хата-хаос, или Скучная история маленькой свободы

Хаос начинался там, где кончался порядок домов посёлка Маховки, на повороте в тупик Авиации, у бывшего въезда в город Тутов. Название хата-хаос прижилось с тех пор, как Лёнька приехал из армии, из Германии, отслужив заправщиком при советских вертолётах положенные два года. Сперва Лёнька говорил «хаос-хауз», но похожее на многоножку немецкое слово не прижилось.

Ещё до отлёта в чужую страну в толпе одинаково обритых рядовых людей Лёнька познакомился с Толиком Цолькиным, почти земляком. Толик жил в соседнем с Тутовым городе, не далее чем в тридцати километрах от Лёнькиного дома, если считать расстояние поперёк всех дорог напрямую. В Германии Толик и Лёнька стали друзьями. Обоим в службе повезло: Толик рисовал плакаты и заполнял журналы в конторе, Лёнька водил армейский зил. В свободное время они играли в шахматы и обсуждали немецкий порядок, поразивший когда-то и Петра Великого.

— Нет, — говорил Толик, жестикулируя сигаретой, — порядок необходим. Нельзя работать, когда бумага мятая, а кисти грязные. Инструмент должен лежать на полке, стол должен быть чистым, чай надо пить на кухне. Если в мастерской бардак, вместо самолёта табуретку соберёшь, — тушил он окурок о подоконник, — за свинство на рабочем месте я бы штрафовал.

Гуляя с Лёнькой близ аэродрома вдоль надраенных кирпичей старых домиков немецкого городка, Толик создавал в себе новый внутренний порядок, который в дальнейшем должен быть употреблён в общее с Лёнькой дело. По нечаянности цели их жизней совпали. С детства они оба, не зная друг о друге, мечтали построить летающий аппарат. Причины, приведшие к подобной мечте, были у них совершенно разные, такие же разные, как Толик и Лёнька. И всё же похожие.

Лёнька был неравномерно колюч, он умудрялся даже в армии не бриться по три недели. Серьёзная борода не росла, а щетину было незаметно уже на расстоянии шага из-за её белёсости. Бледные волосы неопределенного рыжеватого цвета торчали вразнобой, из-под невидимых бровей смотрели обычно бесцветные глаза. Только когда Лёньку увлекала какая-то идея, глаза становились тёмными и в них переставал отражаться скучный быт.