«Никто не узнает…»

Ким Ёнха

НИКТО НЕ УЗНАЕТ…

НИКТО НЕ УЗНАЕТ…

В метро было многолюдно, как обычно бывает в час пик. Мокрые зонты противно воняли сырой рыбой, этот запах смешивался с дыханием людей, и дышать становилось всё труднее. Стоящий рядом с Сукён мужчина дремал, держась за поручень и покачиваясь в такт движению поезда. Ему было невдомёк, что его мокрый зонт всякий раз, когда поезд вздрагивал, бил девушку по ногам. Она попыталась отодвинуться, но сделать это было невозможно. Сукён покачала головой, как бы говоря «ничего не поделаешь», затем пробормотала совсем тихо: «Что ж… Это жизнь. Жить — это покорно терпеть прикосновения мокрых зонтов к своим ногам». Эта мысль слегка подняла ей настроение. Чтобы запомнить, она всю дорогу до своей станции без конца повторяла: «Жить — терпеть прикосновения мокрых зонтов. Жить — терпеть прикосновения мокрых зонтов…»

Двери поезда с клацаньем раскрылись. С трудом протиснувшись между двумя упрямыми мужчинами, загородившими проход, она пробралась к дверям вагона. «Фу-у-у…» — выбравшись, облегчённо вздохнула она. Сев на скамейку прямо под названием станции «Хвохён» на стене, она достала из сумки сиреневый блокнот и записала туда фразу, только что пришедшую ей в голову: «Жить — это покорно терпеть прикосновения мокрых зонтов к своим ногам». Вся книжка, в которую она записывала понравившиеся мысли и высказывания, была заполнена мелкими-мелкими, как кунжутные семечки, буквами. Понравившиеся цитаты из книг были записаны вперемешку с её собственными мыслями. Свои мысли, например такую: «Если вы в состоянии кого-то любить, любите. Если не в состоянии, сделайте всё возможное, чтобы полюбить», она никак особо не выделяла, и со временем их трудно было отличить от чужих. Девушка убрала записную книжку в сумку, встала со скамейки и, громко стуча каблучками, поднялась по лестнице к выходу из метро.