«Пришелец»

Он пунктуально — в один и тот же день недели и в определенный час — приходил в старый второразрядный музей где-то на краю города, да, в жалкий музей естественной истории с непременным медвежьим чучелом — поддельная хитринка карих стеклянных глазок в печальном противоречии с облезлой грудью, свалявшейся шерстью, отдающей нафталином, и залитой киноварью пастью; эта ощеренная при помощи замысловатых стальных распорок пасть с пластмассовыми зубами, по-видимому, долженствовала создать у посетителей впечатление, будто зверь сейчас издаст радостный рык, наткнувшись на улей, кстати, услужливо придвинутый к его стопам, даже вон две-три пчелки на летке, правда, давно почившие. Двинувшись дальше, пожалуй, мы заметили бы волка, задравшего овцу. Однажды морозным утром тощего серого разбойника нашли на гребне сугроба: он лежал, оскалив зубы и протянув ноги. Однако в руках опытного чучельника Canis lupus помаленьку обрел былое достоинство, былую красу, так что даже вот расправился с овечкой.

Да, наш герой выбрал именно такой тихий музей, чтобы в рассеянном верхнем свете, льющемся сквозь матовые колпаки, думать свои думы, по поводу коих нам остается лишь строить догадки. Догадки? Ну, в некотором роде, поскольку молодой человек изредка делал пометки в маленьком блокноте, на обложке какового, хоть и таимой ревностно от посторонних взглядов, одной из музейных смотрительниц все же удалось разобрать каллиграфическую надпись: "Мысли о гармонии мира и ее обеспечении". От подобного словосочетания добросердечная тетушка, конечно же, покачала головой, но ее уважение к загадочному посетителю только возросло.