«Посмертные похождения ЛИБа»

Наталья Макеева

Посмертные похождения ЛИБа

Как-то раз мне привиделся труп старика ЛИБа. Он был как живой - почти живой. Hе знаю, почему я решила, что он мертв - наверно, интуиция как всегда сделала свое черное дело и свалила восвояси. ЛИБ величественно плыл по огромной, полноводной реке. Люди толпились на берегу, что-то кричали, шумели, но, как ни странно, никто не плакал. Они бросали в воду мелкие монетки - на счастье, поднимали детей - пусть надолго запомнят это зрелище. А ЛИБ плыл и плыл, покоясь на небольшом островке из живых цветов. Иногда в складках дряблой кожи начинала блуждать счастливая улыбка, вскоре терявшаяся где-то на подбородке. Когда кто-то на берегу слишком громко выкрикивал его имя, ЛИБ осторожно приподнимался, медленно поворачивал голову в сторону толпы и приветственно поводил правой рукой, шевеля губами, как если бы вновь говорил что-то бесконечно важное. Hо повсюду гремела праздничная музыка и никто не слышал его. Тогда ЛИБ ложился на спину, складывал руки на огромном вздувшемся животе и продолжал путешествие. pесенний ветер играл красными и черными лентами на траурных венках, служивших ему подушкой, птицы садились и клевали блестящие украшения, как и при жизни покрывавшие широкую грудь мертвого ЛИБа. Он был похож на огромного жука с причудливым панцирем, спустившегося отдохнуть на цветочное ложе. Он плыл и нет-нет, да и думал "еще не все кончено, я еще полечу !" Hо душный запах красных гвоздик и белых хризантем затаскивал его в вязкие объятия сна, терпеливо повторяя: "нет, успокойся, твое место здесь, лежи себе, плыви, а там - посмотрим...", давая ЛИБу понять, что "там" не будет ничего - плавание - это и есть то, что простые люди называют "последний путь". С той лишь разницей, что их обычно не провожают восторженные, умиленные толпы. ЛИБ был выше простых смертных и он это знал. При жизни миллионы человеческих судеб зависели от его, ЛИБа, прихоти. p последние лет десять он настолько проникся идеей собственной значимости, что стал смотреть на мир глазами отчасти - ребенка, отчасти - спокойного, умиротворенного китайского мудреца. А всего один звук, вернее - два - короткое причмокивание и долгое, созерцательное "а..." исходившие из его уст, значили для людей больше, чем долгие пламенные речи иных вождей. ...Прямо перед лицом ЛИБа висело огромное небо, в котором носились птицы и самолеты, все было прекрасно и ничто не ранило. p небе ничего не менялось - изо дня в день все тот же умиротворяющий, привычный шум. ЛИБ уплыл далеко от тех мест, где его знали и помнили