«Штамба»

Иду над океаном

СТРОИТЕЛЯМ БАЙКАЛО-АМУРСКОЙ МАГИСТРАЛИ

ВЫПУСКАЕМАЯ ХАБАРОВСКИМ КНИЖНЫМ ИЗДАТЕЛЬСТВОМ ПО РЕШЕНИЮ КОЛЛЕГИИ ГОСКОМИЗДАТА РСФСР,

ПОСВЯЩАЕТСЯ

БАЙКАЛО-АМУРСКАЯ БИБЛИОТЕКА «МУЖЕСТВО»,

Говорил он отрывисто, громко. За все время ничто не шелохнуло тяжелую большую руку. Он лишь толстым полусогнутым пальцем ткнул в картину и тут же опустил руку на то место, где она была до этого, — на костыль. В сущности, он ничего и не сказал. Тут, мол, этого не хватает, здесь цвет поприжать надо. Ни о композиции, ни о форме, ни о живописи ее. Но он сказал так много, точно определил всю Нелькину жизнь до этого и на многие годы вперед. Когда эта картина родилась в ее сознании, она просто видела этих людей, чуяла в них что-то неповторимое и закономерное в одно и то же время для многих, для себя в том числе, и старалась сделать так, чтобы то, что выходило из-под ее рук, хоть немного соответствовало ее замыслу — тому, что стояло перед ее мысленным взором. Она смогла бы написать эту картину даже с закрытыми глазами. А старик подвел какую-то очень широкую базу. И как только он замолчал, она с ужасом оглянулась назад: писала, не думая так широко. А надо было думать. Надо было думать от самого первого мазка, даже раньше. Надо было думать у самых истоков.

Она молчала, все еще разглядывая горбоносого старика. Зимин подошел сзади и остановился за ее плечом с кистями и тряпкой в руке. Она обернулась и снизу вверх, потому что Зимин, даже сутулясь, был значительно выше ее, наткнулась на его взгляд. Она не могла, не смела сказать ему то, что подумала только что.

Ольга поискала его глазами и не нашла — все были одинаково молоды. Разве что за исключением полного, потеющего, краснолицего милиционера в том углу, куда указывала Нелька. По он так старательно рисовал в своем планшете, так тщательно вымеривал пропорции карандашом, что не мог быть руководителем.