— Все мы умрём. И я, и ты, и Фредис. А кто останется? Для чего мы здесь надрывались, трудились от зари до зари? Для чего? Для кого?
За окном догорал багряный сентябрьский закат. От плиты веяло уютным теплом. Потрескивали дрова, и старая Лиена, внезапно умолкнув, прислушалась к этому сухому треску. Никто не произнёс ни слова. И Лиона продолжала говорить, Словно пряла и пряла серую шероховатую нить.
— Мы уже старики. И в доме у нас тихо, как в могиле…
Она неторопливо размешивала в глиняной миске жёлтое тесто, и ложка двигалась равномерно, медленно, точно усердная, но очень утомлённая хозяйка.
— Иной раз ночью спросонок рукой ткнёшь в стену, и она загудит глухо, будто за ней сплошная пустота. Даже страшно делается…
— Перестань, мать, — прервала, наконец, Илма. — К чему ты завела этот разговор как раз сейчас, когда вот-вот приедет Гундега?
Старуха умолкла, и казалось, для неё сейчас не существовало ничего, кроме потрескавшейся глиняной миски. Но через минуту она снова подняла тускло-синие, выцветшие глаза.
— Вот так же когда-то приехала Дагмара.
Слова прозвучали бесстрастно и равнодушно, словно говорилось о давно известном, переболевшем.
Илма укоризненно посмотрела на неё. К чему напоминать? Всё прошло, миновало…
— Нашла с кем сравнивать! — проговорила она лишь для того, чтобы не молчать.
На лежанке, мурлыча песенку, дремал чёрный кот, В котле кипела вода. Все эти привычные звуки не мешали думать. И обе женщины молча размышляли, каждая о своём.
— Ты бы поехала её встретить.
Это опять она, старая Лиена, нарушила молчание.
— Плохая дорога, — нехотя отозвалась Илма. — Придёт и сама, тут ведь недалеко.
— Ты говоришь о ней, точно о батрачке.
На мгновение взгляды женщин скрестились.
По сравнению с дочерью сгорбившаяся Лиена казалась маленькой, тщедушной. Илма ещё стройна, гибка, как лоза, и проворна, как ласка. На первый взгляд никто не скажет, что ей вот-вот исполнится пятьдесят. Лицо у неё обычное, ничем не выделяющееся. Те же, что у матери, синие, поблекшие с годами глаза; во рту блестят две золотые коронки; острый, резко очерченный подбородок властного, упрямого человека.
В голосе Илмы зазвучала досада:
Комментарии к книге «Их было три», Регина Эзера
Всего 0 комментариев