«Мама!»

Лазарь Кармен

Мама!

(Из жизни детей Одесского порта)

ПОСВЯЩАЕТСЯ В. ГАРШИНУ

Тяжелое детство мне пало на долю…

Я рос одиноко… Я рос позабытым,

Пугливым ребенком, угрюмый, больной…

Надсон

– Мама, мама! – стонет, мечется и бредит на своем матраце в углу, в приюте, Костя.

Бедный Костя!

Он работал вчера до двух часов ночи. Он чистил на пароходе котел, вылез и простудился. И теперь у него – тиф.

Тяжело Косте. Бедный ребенок горит. Горят хрупкое, тоненькое и оголенное во многих местах тельце, оголенные ножки и миловидное личико.

Костя то сожмется в комок, то вытянется, что-то залепечет, и через каждые две минуты проносится по палате его тоскливое и за душу хватающее:

– Ма-а-ма, ма-а-ма!

Костя зовет маму.

А мама помогла бы ему. Она охладила бы его горящее личико, освежила бы водой его губы, рассказала бы ему сказку, перекрестила бы его и убаюкала.

Где же ты, мама?!

Ручки тянутся, падают, снова тянутся, но мама не идет. Нет мамы! Мама не слышит. Она далеко, далеко, а может быть, и глубоко в земле, и некому его приласкать и приголубить.

– Мама, мама!

Безучастная палата спит. Спят на полу и на матрацах, чуть ли не друг на друге мертвецки пьяные дикари – тряпичники и угольщики. И один храп служит ему ответом на его зов, способный разбудить камни.

– Мама, мама!

Кто-то наконец услышал его. Услышал сносчик.