«Трое»

Козлов упёрся шершавым подбородком в травянистый край мелкого окопчика. Запавшие глаза его, поблёскивавшие белками из-под низко надвинутой каски, были устремлены вперёд, туда, где за безлюдной лощиной горбился невысокий, поросший кустарником, холм. За холмом стреляли пушки - залпами, с правильными интервалами. Сначала до него доносился резкий, тотчас повторенный эхом звук, а потом где-то в небе возникало шуршание. Снаряды всегда шуршат, расталкивая чугунными боками воздух. И ежели ты слышишь такой звук — лежи спокойно, не лотошись, это не тебе. Своего не услышишь - рванет невзначай, не успеешь и охнуть.

Впрочем, ему, Петру Козлову, эта наука была давно известна, и он прислушивался к шуршанию железа машинально. Сейчас его тревожило иное — молчание фрицев, засевших у подножия холма. Еще полчаса назад они ошалело пёрли на окопы Козлова и его товарищей - контратаковали в шестой или к седьмой раз, а сейчас утихли.

Козлов пошевелился и скосил глаза вправо. Там, в пяти метрах от него, лежал Панюшкин, земляк. Он да Козлов — только и осталось от отделения. Слишком уж горячо было сегодня.

- Сёма! Жив?

Козлов услышал, как что-то сначала звякнуло, а затем донеслись слова:

- Флягу расколол. Будь ты трижды...

Козлов усмехнулся сухими, потрескавшимися губами, Ежели Панюшкин «загибает» - значит, всё порядке. Он немного странный, этот Сёма. То молчит, то разговорится - не остановишь. Вот и сейчас Панюшкин разговорился. Кляня дурацкую флягу, перешел к другому: попросил подкинуть патронов. Хитрый Сёмка! Он что куркуль. Наверняка в его окопе сотни две патронов имеется. А всё мало, дай да подкинь.

А Панюшкин продолжал:

Ты, Петро, неуважительный. Кто я тебе? Земляк. Как к земляку должен ты отнестись? Перво-наперво угостить чем бог послал. Ну, по нашей жизни, чарку от тебя я не увижу, а вот патронами ты располагаешь. И вообще, неужто мне по фрицам из заднего дула стрелять? Так я не жрамши с самого рассвета. Ты хоть это во внимание берёшь?

Козлов только кашлянул и сказал:

- У соседа возьми. Ему всё равно ни к чему. Отстрелялся.

Панюшкин умолк. Спустя минуту спросил:

- Петь, а как же мы дальше, а?

Козлов понял, о чём спрашивал Панюшкин. Но что он мог ответить земляку? Вздохнув, Козлов раздумчиво сказал: