«Зрелость»

Гвоздев вышел. Проценко снова закрыл глаза, безучастно проглотил какие-то таблетки, которые поднес ему фельдшер Вася, и продолжал лежать неподвижно. Только по его прерывистому дыханию можно было угадать, что он не спит. Стиснув зубы, он с раздражением думал о том, что люди, прошедшие за эти два месяца шестьсот верст, сейчас идут в мокрых валенках и им негде ни обогреться, ни обсохнуть. Это была одна из тех издержек наступления, в которых, когда начинаешь разбираться, оказывается, никто не виноват, но которые в то же время нетерпимы.

Наступали так, что не поспевали обозы, не поспевали кухни — по два, по три дня почти ничего не ели, давно уже отвыкли греться водкой — и теперь еще эта оттепель... Он очень хорошо представлял себе, как буксуют у горы возле Курмоярской машины, что почти невозможно их вытащить, и в то же время он знал, что Гвоздев обязан придумать что-то и вытащить машины, потому что иначе нельзя и еще потому, что все это наступление вообще было сверхчеловеческим напряжением сил, и если на это способны бойцы, то на это должен быть способен и Гвоздев.