«Март-апрель (текст изд. 1944 г.)»

Вадим Кожевников

Март-апрель (текст изд. 1944 г.)

Изодранный комбинезон, прогоревший во время ночевок у костра, свободно болтался на похудевшем капитане Петре Федоровиче Жаворонкове. Отросшая борода и почерневшие от въевшейся грязи морщины делали лицо капитана старческим.

В марте со специальным заданием Жаворонков прыгнул с парашютом в тылу врага, и теперь, когда снег стаял и всюду копошились ручьи, пробираться обратно по лесу в набухших водой валенках было очень тяжело. Первое время он шел только ночью. Днем отлеживался в ямах. Но теперь, боясь обессилеть от голода, он шел и днем.

Капитан выполнил задание. Оставалось только разыскать радиста-метеоролога, сброшенного сюда также с парашютом два месяца назад.

Последние четыре дня Жаворонков ничего не ел. Шагая по мокрому лесу, голодными глазами косился он на белые стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус…

Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, как к спутнику, достойному и мужественному.

Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог беседовать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей.

Капитану казалось, что тот, второй, очень неплохой парень, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал себя: «Болтать-то болтай, но и по сторонам поглядывай!» Этот окрик возникал при малейшем шорохе или при виде лыжни, оттаявшей и черствой.

Но мнение капитана о своем двойнике — душевном, все быстро схватывающем и очень отзывчивом парне — несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не искал ласковых, ободряющих слов.

Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятой, он бормотал: