А он шагал с опущенной головой, боялся взглянуть людям в глаза.
Противно было смотреть на этого жалкого труса.
Не спас он свою продажную шкуру, получил по заслугам!
Так ему и надо!
Ни к кому в жизни я не питал ещё такой лютой ненависти, как к этому изменнику… Он не достоин даже малейшей жалости. О нём и вспоминать противно…
А о моём отце все говорят с гордостью и любовью.
Каждый вечер приходят к нам в избу разные люди, которые знали отца, работали вместе с ним. И все они вспоминают о нём что-то хорошее, доброе.
Приходили работницы из пекарни, где отец прежде работал.
Приходили плотники, вместе с ними он когда-то строил дом на улице Советской.
И все называли отца настоящим коммунистом, честным и справедливым, мастером на все руки.
*
Сегодня вот раскопал в мамином комоде давнюю красную папку. В ней — справки всякие, трудовая книжка, профсоюзный билет и вырезка из кинешемской газеты „Приволжская правда“, где помещена заметка о том, как моего отца — лучшего плотника фабрики — рабочие принимали в партию.
В тот год он стал коммунистом.
Он никогда не рассказывал мне об этом времени — не любил хвастаться… и вообще редко говорил о себе, о своих заслугах.
Но сохранились его фотокарточки. Среди них групповой снимок военно-дорожного отряда, в котором служил отец. Он сидит в красноармейском ряду с шашкой в руке, строгий и худой — ворот шинели почти вдвое шире, чем шея. Через плечо перекинут ремень, а на голове папаха со звёздочкой.
Таким он был в гражданскую войну, когда командир наградил его за храбрость в бою именной шашкой.
Разглядываю другой снимок.
И здесь папа такой же молодой, но уже в штатском пиджаке, при галстуке, с густым чубом из-под козырька рабочего картуза. Комсомолец, плотник ткацкой фабрики.
А вот снимок, где он сфотографировался вместе с мамой, ткачихой-ударницей с той же фабрики. Тогда они только-только поженились. А через год родился я. И меня тоже сфотографировали — я сижу на кушетке и смотрю вперёд, на фотоаппарат, откуда, как пообещал фотограф, вот-вот должна вылететь птичка…
*
Хорошо помню себя пятилетним пацаном. Я бегал тогда в столярную мастерскую к отцу, и он учил меня обстругивать доску маленьким рубанком, а сам мастерил мне деревянную шашку — точно такую, какая была у него.
Потом из столярки папа перешёл работать на фабричный конный двор, и мы вместе с ним водили Саврасого на водопой.
Комментарии к книге «Письма без марок», Владимир Лукьянович Разумневич
Всего 0 комментариев