«Mainstream»

Литературные героини в последнее время похожи друг на друга: или стерва, или жертва… А вот каков образ женщины, созданный пишущей журналисткой — очень интересно. Это не типичная житейская история, не усредненная девушка…

Вадим Такменев,

программа «Профессия — репортер» (НТВ)

Меня по-настоящему заинтриговала эта история. А ее героиня, такая ершистая и живая, вызвала массу эмоций — от раздражения до сострадания.

Юлия Лавряшина, писательница

Читая роман, я чувствовала, что по течению сюжета спокойно плыть невозможно. Словно на хрупкой лодке пробираешься по извилистой реке сквозь густой туман. И черты героев книги, особенно самой Лизы, проступают сквозь пелену мерцающими контурами. Но потом пелена постепенно тает, а события, коллизии, характеры высвечиваются настолько явно и остро, что перехватывает дыхание! Что будет с главной героиней дальше? Сумеет ли она преодолеть пороги бурного течения своей судьбы? Я стала думать о Лизе, как о близком человеке и по-настоящему болеть за нее!

Вера Тимошенко, газета «Жизнь»

МЕДИАГРУПП

НАТАЛЬЯ КИМ

MAINSTREAM

Роман

Сидеть дома одной было невыносимо. Лиза влезла в джинсы и свитер и отправилась в баню через дорогу. Там по пятницам собирались «ее пацаны» — бывшие одноклассники. В этом оздоровительном комплексе уже много лет действовал бордель.

Лиза прошла знакомыми коридорами и постучала в одну из дверей. Та почти сразу открылась, и сначала она увидела голого Димку, а уже за ним остальную компанию: Сашку с Женькой и трех полуголых девиц.

— Привет, — буднично бросила Лиза и вошла в номер.

— Кто такая?! — попыталась пьяно вякнуть одна из девчонок.

— Вот уже и блядей воспитанных не осталось, — вздохнула Лиза. — Куда катится эта страна?

Димка заржал:

— Ну дай им урок хороших манер.

— Ты сначала трусы надень, потом в разговоры суйся, — отрезала Лиза.

— Лиса! — Женька с Сашкой принялись по очереди ее облизывать.

Проститутки сбились кучкой в глубине зала на диванчике и зыркали оттуда недоброжелательными крашеными глазками.

— Коньяк? Мартини? — глумливо предлагал Димка, заворачиваясь в простыню.

— Мне, любезный, рыжего крашеного педика, пжалста.