«Муни-Робэн»

Жорж Санд

Муни-Робэн

Раз вечером, в опере, сидел я промежду одним парижским мещанином, который с глубокомысленным видом говорил при втором акте «Фрейшюца»[1]:

— Просты же немцы, если верят этаким пустякам!

И одним добрым немцем, который с негодованием восклицал, воздев глаза и руки к небу, то есть к потолку:

— Французы — народ чересчур скептический. Не понимают они чудесного.

Задетый мещанин продолжал, обращаясь к жене:

— Право, этому филину, что вертит глазами и хлопает крыльями, не прилично быть на французской сцене.

Обиженный немец со своей стороны продолжал, обращаясь к звездам, то есть к кенкетам[2]:

— Филин хлопает крыльями не в такт, и глаза у него наискось. Надо бы ему сделать глазную операцию. Германская публика не потерпела бы такой небрежности в поставке на сцену!

— У немцев нет вкуса, — говорил парижский мещанин.

— У французов нет совести, — говорил немецкий зритель.

— На кого сердятся эти господа? — спросил я в антракте у одного зрителя — космополита, который сидел сзади меня, и который, кстати сказать, большой со мною приятель. — Отчего плохая постановка филина занимает их сильнее, чем смысл драмы, так дивно передаваемый музыкой?

— Немец недоволен некоторыми частями выполнения, — отвечал космополит, — он привязывается к декорации. Это большая снисходительность или скромность с его стороны. Что ж до мещанина, он ходит в оперу смотреть спектакль и слушает музыку глазами.

— Кстати! Говоря только о спектакле, — подхватил я, — как он вам кажется? Вы видали представления этого великого произведения в первых театрах Европы: не находите ли, что оно худо, как говорится, идет в нашем?

— Я не совсем недоволен этим шабашом, — отвечал он, — хоть и думаю, что тут в нем слишком мало чертовщины.

Явления первого плана слишком небрежны, слишком резки и не строго согласуются со словами драмы и с намерением композитора. Например, я не видал вепря, дикий рев которого так искусно выражен в музыке. Если он прошел, значит, так быстро, что я его не заметил. Вместо тени Агаты я видел только какого-то мертвеца.