«Che Ti Dice La Patria (О чем говорит тебе родина)?»

Эрнест Хемингуэй

Che Ti Dice La Patria (О чем говорит тебе родина)?

Рано утром дорога через перевал была твердая, гладкая и еще не пыльная. Внизу были холмы, поросшие дубом и каштановыми деревьями, а еще ниже вдали — море. По другую сторону — снеговые горы. Мы спускались с перевала по лесистой местности. Вдоль дороги лежали груды угля, а между деревьями виднелись шалаши угольщиков. Был воскресный день. Дорога то поднималась, то опускалась, но все время удалялась от перевала, шла через деревни и мелкие кустарники. За деревнями раскинулись виноградники. Они уже потемнели, и лоза стала жесткой и грубой. Домики были белые, а на улицах люди, одетые по-праздничному, гоняли мяч. Вдоль домиков росли грушевые деревья, и их ветки на фоне белых стен были похожи на канделябры. На листьях были заметны следы опрыскивания, и на стенах еще виднелись пятна, отливавшие сине-зеленым металлическим блеском. Вокруг деревень были небольшие расчищенные участки, где рос виноград, а за ними — леса. В деревне, в двадцати километрах от Специи, на площади собралась толпа. Какой-то молодой человек с чемоданом в руке подошел к нашему автомобилю и попросил довезти его до Специи. — Только два места, и оба заняты, — сказал я. У нас был старый двухместный форд. — Я поеду на подножке. — Вряд ли вам будет удобно. — Ничего. Мне нужно в Специю. — Возьмем его? — спросил я Гая. — Он все равно увяжется, — ответил Гай. Молодой человек протянул нам в окно сверток. — Возьмите это к себе, — сказал он. Двое мужчин привязали его чемодан поверх нашего сзади машины. Он попрощался с ними за руку, сказав, что для фашиста и человека, привыкшего к путешествиям, не существует неудобств, вскочил на левую подножку автомобиля, просунув правую руку в окно. — Можно ехать, — сказал он. Из толпы ему замахали. Он махнул в ответ свободной рукой. — Что он сказал? — спросил меня Гай. — Что мы можем ехать. — Хорош, а? — заметил Гай. Дорога шла вдоль реки. За рекой тянулись горы. Иней на траве таял на солнце. Холодный прозрачный воздух врывался через поднятый щит машины. — Интересно, как он там себя чувствует? Гай смотрел вперед. С левой стороны наш спутник закрывал от него дорогу. Молодой человек торчал на подножке машины, как фигура на носу корабля. Он поднял воротник пальто и нахлобучил шляпу. Нос его посинел от холода. — Может быть, это ему скоро надоест. С той стороны у нас садится шина, — сказал Гай. — Да он живо соскочит, если шина лопнет, — ответил я. — Он не захочет испачкать в пыли свой дорожный костюм. — Ладно. Он мне не мешает, — сказал Гай. — Тол