«Змеятко [СИ]»

Ника Ракитина

Змеятко

Дурная примета — ходить по воду после заката.

Не то чтобы страшно или соседи осудят — у старостихи колодец-то свой. Но что вытянула деревянным ведром, через щели которого каплет вода, — в потемках не разглядеть. А муж в доме зачерпнул ковшом и остолбенел.

Серый мешок дышал, раздувался, царапал стенки отростками-змеями.

Староста кинул его в печь. Лязгнул заслонкой. Закричал на жену:

— Змеятко это! Чего уставилась?!

Сгорел один. Но в пруду заведется другой, на озере третий, а на болото так и не ходи вовсе. Беда пришла в Олельчицы. Дышала в затылок, заставляя волосы вставать дыбом. Щерила беззубый рот.

— Девок собирай по деревне! Тех, что в возраст вошли, уводить надо. Я за Ольхушкой.

Старостиха ударилась в слезы. Стала виснуть на руках.

— Куда ночью да в потемках? На болото, что ли?

— На сухую гриву!

Обозвал глупой бабой и крякнул с досады. Зажег от лучины фонарь. Прихватил топор в сенцах и вышел на подворье. Кругом было хоть глаз выколи. Только рыжее пятно света бежало перед старостой по черной траве. Он шел, постукивая топорищем в стену, чтобы не заблудиться.

Дочку родную, любимую, как ей двенадцать минуло, поселили в отдельной коморе и запирали на ночь, пока не просватают. Ох, лучше бы в хате держали. Да и пусть себе любится с кем! Лучше порченная, чем съеденная.

Хотя скотина вроде не беспокоится…

— А зачем выводить? Обождем, пересидим.

Староста оглянулся на заход — куда солнце ушло. Над зубчатым лесом вспыхивали и погасали сполохи. А дымного зарева — нет, не видно. Значит, всадники рыскающие в соседний Борогин еще не пришли.

— Король нас оборонит.

Он вогнал топор в стену:

— Ты что, и вовсе дура? Оборонит, как же. Сам дочками нашими прикроется. Еще дед мой покойный говорил, что так будет. Как подрастет змеятко — станут новых Плясуний искать.

— А куда старые делись?

— Старый король извел под корень. Собрал на пир в Осеннем замке да и перерезал всех.

— Так разве не гордыня их сгубила? — сказала старостиха неуверенно. — Королю все женки попадались неплодные, хилые. А одна из Плясуний зачала. Они и возомнили о себе. С золота ели, на шелку спали…