«Цветок Зла»

яд на тысячу ярдов. Дни и ночи проходили на подоконнике за созерцанием отдалившихся от сердца родных улиц через мутное стекло. Пальцы невольно рисовали на запотевшем окне странные символы, а взор навязчиво цеплялся за гранитную плиту на газоне. Вся поточенная лишайниками, будто испещренная пулями, она рассказывала разъеденными временем фразами о Кровавом болоте, на месте которого вырос южный район города. И чем дольше Гуччи думал об этом, тем реалистичнее его воображение вырисовывало призраков из прошлого – и он даже начинал, как наяву, видеть алеющий водоем, в который люди в багровых капюшонах сливали кровавую воду с ошметками плоти.

А ночами Томаса посещали иные видения. Он стоял на холме, вокруг которого раскинулась бескрайняя степь. Куда ни кинь взор – всюду была лишь высокая густая трава сочно-зеленого цвета и тяжелое, почти черное небо. Казалось бы, ничего тревожного в пейзаже не было, стоял просто обычный хмурый пасмурный день. Но стоило Томасу внимательнее всмотреться в землю под ногами, как ему открывалась страшная истина: почва, как губка, была напитана кровью, и на этой крови произрастала такая высокая, густая, свежая трава. Небо тем временем опускалось все ниже, когда из земли начинали подниматься черные кресты, насаженные так густо, как ростки той самой травы. Они лезли и лезли из почвы, словно огромные, неведомой формы грибы в сырое время года, превращая все пространство во все стороны до горизонта в частокол черных крестов.

Прошло время – и буря в душе офицера Гуччи утихла, дав возможность начать поиск новой. Томас никогда не искал спокойной жизни. Наверное, потому с самого детства он мечтал о службе в полиции. Нервное напряжение, острые переживания были для него так же притягательны, как и сокровенное молчание озера Толука, всегда отдающее настроением траура.

Сейчас это настроение ощущалось особенно отчетливо. Ветер крепчал, нещадно кидая палую листву из стороны в сторону, словно играя с добычей. Его завывание напоминало тревожный вой сирены гражданской обороны. Покой хмурого озера был нарушен; вуаль тумана, сквозь которую оно глядело на город, обратилась в дождь - его капли впивались в лицо, как тысячи тончайших игл. Гуччи простоял на берегу еще несколько минут, закрыв глаза и глубоко вдыхая холодный свежий воздух с запахом дождя и прелой листвы. Покидать озеро в этот день приходилось слишком рано, но плащ полисмена вымок насквозь, и потому Гуччи просто не мог остав