«Новое время»

Дмитрий Селин

Новое время

Сосед Артёма по бизнес-классу проспал явление нового мира. Не удивительно, при том объёме весьма дорого коньяка, немедленно после взлёта принятого «на грудь» дородным начальником из Управления железной дороги. Максим Сергеевич, как представился уже седеющий мужчина, после первого глотка из незамедлительно купленной в «магазине на борту» бутылочки «Хеннеси», работал в «управе», как он называл здание на Челюскинцев, кем-то очень важным по насыпям, рельсам и шпалам.

Артём, привыкший к подобным пассажирам за многие рейсы в Москву и обратно, слушал вполуха, периодически вставляя нейтральные реплики для поддержания видимости разговора. Это было нетрудно, ведь тема сегодня, как и вчера, была только одна – так и не наступивший конец света по календарю древних майя.

– Лопухнулись, индейцы-то – разглагольствовал железнодорожник, не забывая прихлёбывать и причмокивать, смакуя вкус напитка – считали до умопомрачения, кучу народу под это дело порезали, а так облажались в итоге, гы-гы-гы. Верно, я говорю?

– Ага – расслабленно кивнул Артем, удобно расположившись в кресле. Вытянув ноги, он с любопытством разглядывал молоденьких стюардесс в своей униформе напоминавших снегирей-альбиносов. Красный то ли нагрудник, то ли подвёргшийся секвестру жилет на снежно белой-блузке. Сегодня он не встретил ни одного знакомого лица, хотя за год почти еженедельных полётов выучил личный состав «Уральских Авиалиний» на этом маршруте практически наизусть – а представьте, если б не облажались?

– Неее – Максим Сергеевич аж нагнулся вперёд от возмущения такой постановкой вопроса – не надо так шутить, молодой человек!

Он поднял вверх указательный палец левой руки и с чувством произнёс

– Пей! И в огонь весенней кутерьмы

Бросай дырявый, темный плащ Зимы.

Недлинен путь земной. А время – птица.

У птицы – крылья… Ты у края Тьмы.

«И немедленно выпил», как любил говорить Венедикт Ерофеев в пропитанном алкогольным туманом романе «Москва-Петушки».

– Хайям? – больше из вежливости спросил Артём после доброго глотка соседа. К чему был этот стих, он совершенно не понял.