«Под сапогом Вильгельма: из записок рядового военнопленного № 4925»

Юлий Кирш

Под сапогом Вильгельма

(из записок рядового военнопленного № 4925)

1914–1918 гг

Всем погибшим под железной пятой империализма, умершим от голода и болезней в условиях ужасного германского плена, посвящаются эти записки.

Часть первая

В маршевой роте

Октябрь 1914 года приближался к концу.

Наш запасный полк находился в Красном Селе. Ежедневно гоняли на стрельбу и со дня на день ожидали отправки на фронт. Настроение у всех было подавленное. Осеннее петербургское небо усугубляло общую апатию.

Целыми днями моросил дождик. Повсюду непролазная грязь. В бараках холодно. Спали на голых нарах. Накрывались старыми дырявыми шинелями. Ни одеял, ни обмундирования не давали, — берегли, будто бы, для фронта.

Кормили плохо, но этого многие не чувствовали, — почти у всех еще были кое-какие деньжонки. Ведь, был только третий месяц после мобилизации. Уничтожали целые корзинки булок. Иногда для «озорства» просто брали «на ура» корзины баб, продававших булки, но это нисколько не мешало последним продолжать торговлю и на следующий день.

Ежедневно читали газеты. Единственно, что интересовало аудиторию, — это, скоро ли кончится война. Победы, поражения как-то проходили незамеченными.

Несмотря на строжайшее воспрещение, по воскресным и праздничным дням большинство уезжало в Петербург, уходило в город. Начальство знало, но смотрело на это сквозь пальцы. Неудобно было, вообще, принимать репрессивные меры, так как впереди были маршевая рота, фронт. Кроме того, все низшее начальство — фельдфебеля, прапорщики были из запаса; не так скоро усваивали военную дисциплину, а большинство просто боялось, поговаривали, что на фронте солдаты жестоко расправляются с насолившими им офицерами.

Был воскресный вечер. Только-что приехали из Петербурга и пили в бараке чай. Вдруг перед нами как из-под земли (в бараке было темно) вырос взводный с малюсеньким кусочком свечки и стал выкрикивать фамилии. Окончив чтение, буркнул себе под нос:

— Вызванные, марш в ротную канцелярию, — завтра утром в маршевую роту!