«Гезат»

Александр Чернобровкин

Гезат

Вода была теплая, а вылез на берег, затрясся в ознобе. Чтобы согреться, быстрым шагом пошел к лесу, который начинался метрах в ста от кромки океана. В сапогах противно чавкала вода. Выйдя на траву, подумал, что на берегу могли остаться мои следы, поэтому прошел вправо метров двести, после чего повернул в лес. Луна, если и была, скрылась за тучами, и в потемках первое время с трудом различал деревья. Постепенно глаза привыкли, настроились на ночное виденье. Сказались предки-шахтеры или детство в подвалах. Иногда кажется, что у меня, как у кошек, глаза светятся в темноте. Углубившись в лес метров на пятьдесят, перестал чувствовать дуновения ветра. К тому времени озноб прошел, но сказать, что согрелся — это вряд ли. Прошел еще немного вперед, пока не наткнулся на широкую ель, под которой и устроил лежку из лапника. В изголовье положил сидор с продуктами и вещами. Достал из сагайдака лук, прислонил к стволу, чтобы высох до утра. Кто его знает, где я очутился. Вполне возможно, что сразу придется вступать в бой. Опять оказаться рабом мне никак не тарахтело. Сапоги набил мхом и прошлогодней хвоей, а потом надел на длинные сучки от обломанных веток. Рядом повесил сушиться портянки. Ноги укрыл спасательным жилетом, мокрым и тяжелым.

Я лежал в темном лесу и думал думы. Лучшей их иллюстрацией было протяжное и печальное уханье филина. Только устроишься, только начнешь жить в свое удовольствие — и на тебе! — наша песня хороша, начинай сначала! С другой стороны сам виноват. Если бы не шлялся по морям, то вел бы сейчас спокойную жизнь римского латифундиста. На кой черт мне понадобилось это олово?! Второй раз из-за него влипаю!

Как вырубился, не помню. Снился типичный сон судоводителя — вел судно на приличной скорости по узкому ручью и почему-то не садился на мель. Борта судна как бы раздвигали берега. При этом сердце колотилось от испуга, что вот-вот застряну.