Текла
Торжественным Ахен весельем шумел;
В старинных чертогах, на пире,
Рудольф, император избранный, сидел
В сиянье венца и в порфире.
Там кушанья рейнский пфальцграф разносил,
Богемец напитки в бокалы цедил,
И семь избирателей, чином
Устроенный древле свершая обряд,
Блистали, как звёзды пред солнцем блестят,
Пред новым своим властелином.
Кругом возвышался богатый балкон,
Ликующим полный народом;
И клики, со всех прилетая сторон,
Под древним сливалися сводом.
Был кончен раздор, перестала война;
Бесцарственны, грозны прошли времена:
Судья над землёю был снова,
И воля губить у меча отнята;
Не брошены слабый, вдова, сирота
Могущим во власть без покрова.
И кесарь, наполнив бокал золотой,
С приветливым взором вещает:
«Прекрасен мой пир, всё пирует со мной,
Всё царский мой дух восхищает;
Но где утешитель, пленитель сердец?
Придёт ли мне душу растрогать певец
Игрой и благим поученьем?
Я песней был другом, как рыцарь простой;
Став кесарем, брошу ль обычай святой
Пиры услаждать песнопеньем?»
И вдруг из среды величавых гостей
Выходит, одетый таларом,
Певец в красоте поседелых кудрей,
Младым преисполненный жаром:
«В струнах золотых вдохновенье живёт,
Певец о любви благодатной поёт,
О всём, что святого есть в мире,
Что душу волнует, что сердце манит…
О чём же властитель воспеть повелит
Певцу на торжественном пире?»
«Не мне управлять песнопевца душой, —
Певцу отвечает властитель: —
Он высшую силу признал над собой, —
Минута ему повелитель.
Комментарии к книге «Граф Габсбургский», Фридрих Шиллер
Всего 0 комментариев