«Испытание „Словом…“»

А. Л. Никитин

Испытание „Словом…“

(5, 182)[1] Скандал разразился сразу же после выхода книги, и в течение полугода

до меня доносились его отдалённые раскаты. Впрочем, причины для этого были, и

достаточно веские. А поскольку и сам я не оставался в стороне, меня не удивило,

когда в один из серых и мокрых дней марта в коридоре института я увидел

стремительно идущего навстречу академика с предгрозовыми интонациями в первых же

словах:

— А мы с вами, оказывается, разошлись во мнениях!

В голосе звучали одновременно раздражение, досада, даже упрёк, хотя до сих

пор не знаю, почему у нас должно быть одинаковое мнение. Кстати, именно тогда я

мог думать, что наши мнения сошлись. Разница заключалась только в способе их

выражения.

(5, 183) Всё это в течение двух-трёх последующих минут мне пришлось пояснять

взволнованному академику, наблюдая, как постепенно проясняется его нахмуренное

лицо, и в довершение я не упустил возможности заметить:

— И всё-таки на вашем месте я бы так писать не стал. Уж очень резко, право

слово, нехорошо! Полностью разделяю ваше удивление, сам не принимаю то, что

утверждает автор по части русской истории, но зачем же так его пинать?

— Да, да, — академик уже успокаивался, — согласен, можно было сдержанней. Но

он вывел меня из себя! Что касается Востока, то тут у меня претензий нет: он

востоковед, пусть его судят ориенталисты. И с ландшафтом интересно. Но зачем он

берётся за «Слово…»? Он говорит о событиях в Галиче, перепутав всё, и не на

год-другой, а на шестнадцать лет! Он же не знает ни русскую историю, ни

летописей! А его утверждения, что до 1241 года никакой опасности для Руси от

степняков не было? А четыре предшествующие года, за время которых татаро-монголы

обратили всю Русь за исключением Новгорода в развалины, когда погибла вся наша

культура?! Это какое-то чудовищное недомыслие…

Академик снова начинал волноваться, но я постарался увести разговор в сторону

от этой темы, потому что в тот день меня занимало его мнение о предметах более

интересных, чем книга, вышедшая полгода назад.

Впрочем, она стоила внимания. Автора её, Л.Н. Гумилёва, я встречал раза два на

научных сессиях Эрмитажа, знал, что он ориенталист, занимался немного