«Первая и последняя свобода»

Первая и последняя свобода (fb2) - Первая и последняя свобода (пер. Э. Л. Полякова,М. А. Смирнова,Александр Соломонович Рапопорт,А. В. Спичкина) 1011K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кришнамурти Джидду

Джидду Кришнамурти

Первая и последняя свобода

Предисловие

Человек — человек-амфибия, живущий одновременно в двух мирах, фактическом и искусственном: в мире материальном, мире жизни и сознания — и в мире символов. В своём мышлении мы используем огромное разнообразие символических систем — лингвистических, математических, пиктографических, музыкальных, ритуалистических. Без таких символических систем мы не имели бы ни искусства, ни науки, ни права, ни философии, ни даже самых зачатков цивилизации: иными словами, мы были бы животными.

Символы, значит, необходимы. Но символы — как с абсолютной ясностью показывает история нашей эпохи и всех других эпох — могут оказаться также губительными. Рассмотрим для примера область науки, с одной стороны, и область политики и религии — с другой. Мысля, действуя, реагируя в терминах одного ряда символов, мы пришли, пусть и в малой мере, к пониманию и обузданию стихийных сил природы. Мысля, действуя, реагируя в терминах другого ряда символов, мы используем те же силы как инструменты массового убийства и коллективного самоубийства. В первом случае пояснительные символы строго отбирались, тщательно анализировались и постепенно адаптировались ко вновь возникающим фактам природной жизни. Во втором случае изначально ложно отобранные символы не подвергались никакому всестороннему анализу и не переформулировались, чтобы прийти в соответствие с вновь возникающими фактами человеческого существования. Хуже того, на эти обманчивые символы повсюду взирали с совершенно неподобающим почтением, как если бы каким-то таинственным образом они оказывались более реальными, чем те реальности, которые они призваны отражать. В контексте религии и политики не слова рассматривались в качестве символов, зачастую неадекватных, вещей и событий, а, наоборот, вещи и события рассматривались как своего рода иллюстрации слов. Вплоть до сегодняшнего дня реализм в использовании символов мы проявляли лишь в тех областях, которые не считаем слишком важными для себя. В ситуациях же, затрагивающих глубинные основы нашего существа, мы упорно использовали символы не только что не реалистически, но — ударяясь в какое-то идолопоклонство, даже в безумие. В результате мы оказались в состоянии совершать, совершенно хладнокровно и на протяжении длительного времени, такие деяния, на которые животные способны только в краткие приступы безумной ярости, желания или страха. Пользуясь символами и поклоняясь символам, люди становятся идеалистами; а будучи идеалистами, они превращают вспышки своей животной жадности в грандиозный империализм Родса или Дж. П. Моргана, вспышки животной страсти к запугиванию себе подобных — в сталинизм или испанскую инквизицию; вспышки животной привязанности к своему клочку земли — в расчётливое безумие национализма. По счастью, людям также свойственно превращать вспышки своей природной доброты в пылающее всю жизнь пламя милосердия Елизаветы Фрай или Венсента де Поля; вспышки природной преданности мужу или жене и своему потомству — в то разумное и постоянное